Кейт попятилась. Может, дело было в окровавленной кости, поблескивающей в руке, а может, в чем-то другом, но глаза Августа нашли ее в темноте.
Странно, но даже с такого расстояния Кейт заметила, как они расширились. В них плескался ужас.
Мгновение спустя Лео повернул голову. Он засек Кейт.
Во взгляде сунаи не было ни доброты, ни милосердия.
Кейт сделала шаг назад и чуть не упала, споткнувшись о труп второго малхаи, а Лео отпустил Августа и вытащил что-то из-за пазухи. Сначала Кейт решила, что это пистолет, поскольку в луче света сверкнул металл, но потом она все поняла.
Лео держал в руке маленькую флейту.
Сунаи поднес ее к губам, и Кейт затаила дыхание в ожидании мелодии, прежде чем осознала, что музыка означает смерть.
– Беги! – воскликнул Август и кинулся на брата.
Они оба покатились по бетону, а Кейт развернулась и помчалась в ночь.
Августу оказалось не под силу тягаться с Лео. Он был слишком молод, голоден, скован, избит, и старший сунаи стряхнул его и вылетел из круга света в коридор. Август медленно поднялся на ноги и кинулся за братом.
– Стой! – закричал он.
Лео не оборачивался. Август заковылял следом, но когда он добрался до двери, то подвернул ногу. Август рухнул на пол, кое-как встал – и упал вновь, когда Лео поднес флейту к губам и взял первую ноту.
Тихий мелодичный звук разнесся в воздухе, подобно легкому ветерку.
– Нет! – выкрикнул Август, пытаясь нарушить мелодию.
Все было бесполезно.
Кейт бежала, зажав уши ладонями, но внезапно ее шаги замедлились. Девушка замерла. Руки упали и бессильно повисли вдоль тела.
– Нет! – заорал Август.
Он стоял на коленях и смотрел, как красноватое свечение озаряет Кейт, как она поворачивает обратно к ним. Музыка Лео высвободила ее душу и разум Августа. Когда Ильза напевала, Август ощущал умиротворение. Но когда играл Лео, Августу казалось, будто его разрывает на части и он растворяется во тьме.
В своей собственной тьме.
Сквозь жар и боль Август ощутил возникновение свежей саднящей отметины. Настал новый день, четыреста двадцать четвертый, но это не имело никакого значения.
Он горел, но не сгорал.
Губы Кейт шевелились, и когда она подошла ближе, Августу стала слышна ее исповедь.
– …думала, что он собирается навредить мне. Мне не следовало его убивать, но казалось, что это самый простой выход. Он мог лгать. Я забыла, что такое правда. Я и не знаю, кому можно доверять…
– Отпусти ее, Лео! – взмолился Август. – Пожалуйста!
Сунаи перестал играть, и Кейт застыла как вкопанная. Черты ее лица расплывались в красноватом мареве.
– Возьми ее.
– Нет.
– Ее душа испятнана.
– Нет!
– Ты тоже согрешил, братец, – вымолвил Лео. – Пошел против нашей природы и против нашего дела. – Его слова ввинчивались в раскалывающееся сознание Августа. – У тебя огромный потенциал! Вместе мы совершим великие подвиги. Но сейчас ты должен искупить вину. Вставай.
Август, дрожа, поднялся. Тьма клубилась вокруг него облачками черного пара. Отметины на коже тускнели одна за другой.
«Я не монстр».
– Довольно, братец.
«Я не…»
Сердце дергалось в груди.
– Уступи.
«Я…»
Он чувствовал, как рассыпается.
– Прими свой истинный облик, – велел Лео, и голос брата эхом раскатился по коридору.
Но Август знал, что он прав, и понял, что он должен сделать.
Он прекратил сражаться.
И как только он сделал это, боль исчезла, и огонь потух, и он стал падать, падать, падать во тьму.
Кейт стояла одна посреди бурлящей тьмы… и ничего не чувствовала.
Ни паники. Ни страха. Даже когда музыка прекратилась, она продолжала звучать у нее в голове, и ей вторил свет… красный, озаряющий все ее тело.
Неужели душу каждого грешника затопляет это кровавое свечение?
Кейт слышала отрывистые фразы, но не могла сосредоточиться. Она вообще ни на чем не могла сконцентрироваться, кроме мужчины, стоящего перед ней, и парня за ним.
Парень стоял на коленях, на его запястьях позвякивали цепи. Он выглядел измученным и донельзя испуганным – и Кейт даже захотелось поделиться с ним своим спокойствием. Этот подросток… кем бы он ни был… нет, не парень, а монстр… нет, не монстр, а парень… как же его зовут?
Постепенно музыка начала угасать, выветриваться у нее из головы, и мысли Кейт сошлись воедино на имени.
Август.
Почему Август стоит на коленях? И кто этот мужчина? Кейт боролась с дурманом. Все было далеким и одновременно близким. Ее разум лихорадочно переставлял и сортировал детали, наводя порядок. Перед ней – Лео, а за ним – Август.
Внезапно Август поднялся на ноги: тьма стекала с его плеч, как клубы жидкого азота, – и в промежутке между двумя ударами сердца он преобразился.
Лицо его сделалось бесстрастным, губы разгладились, а с плеч словно груз свалился. Голова Августа качнулась, черные кудри упали на лоб, и по его щекам поползли тени. Они покрыли Августа с головы и до пят, затемнили его мышцы и кости, и на мгновение Август превратился в столб дыма.
А затем дым сжался, начал смещаться и уплотняться. Спустя долю секунды он трансформировался в силуэт, окаймленный отсветами пламени.
И перед Кейт предстал монстр.
Высокий, изящный и устрашающий. Цепи рассыпались в прах, который унесло ветром, и монстр вскинул подбородок. Его черные глаза были распахнутыми, пустыми, матовыми, как небо безлунной ночью – в них не отражалось ни капли света. Дым свивался в рога над головой этого создания и вздымался за спиной, подобно крыльям, по которым пробегали сполохи огня, как по горящей бумаге. А в середине его тела неровно и яростно пульсировало сердце – черный тлеющий уголек.
У Кейт заслезились глаза, но она уже не могла отвести взгляда от сунаи. Огонь потрескивал и пылал в его грудной клетке, а крылья и рога колыхались в ночи. Зрелище завораживало, гипнотизировало, как пожар, который Кейт устроила в церквушке при Академии святой Агнессы.
Кейт продолжала взирать на преображенное и свободное существо. И если церковь запылала после того, как Кейт чиркнула одной-единственной спичкой, то здесь катализатором послужил подросток по имени Август.
Лео шагнул в сторону, и монстр вытянул шею в сторону Кейт.
– Август, – произнесла она.
