«Человек – сын Вселенной! В его памяти содержится информация обо всех протекающих в ней процессах с момента рождения! Скорее ты недостаточно информативен!»
«Ты можешь… захлебнуться…»
«А вот тут ты прав, не сбрасывай мне сразу всю инфу, подключай по частям, а пока дай возможность сориентироваться в пространстве».
Сетчатая структура, обнимавшая «голову», растаяла.
Вокруг распахнулась невероятная даль, пронизанная звёздами, галактиками и светом!
Леонтий в данный момент не имел глаз, однако прекрасно видел звёздную панораму, обладая гораздо большим количеством рецепторов, чем раньше, пусть они и не принадлежали ему персонально.
Луна удалялась от них – плотный ком материи, исполосованный шрамами метеоритных кратеров и морями давно застывшей лавы.
Снизу стала видна Земля; каким-то образом он определил «низ» и «верх» относительно своего положения, словно мыслесфера подчинялась законам гравитации.
Вдали сияло око Солнца, вовсе не ослепительное, как если бы смотрел на него с поверхности Земли через окуляры глаз.
Послышался едва различимый в торжественной тишине голосок:
«Леон… мы… ещё… живы?»
Он очнулся.
«Маришенька, получилось! Мы сделали это! И мы вместе!»
«Чудо какое-то…»
«Вот удивится мой братишка, когда мы вернёмся!»
«Мы вернёмся?»
«Во всяком случае попытаемся. Доумник, что надо сделать, чтобы вернуться на Землю?»
«Не вижу смысла в возвращении…»
«Зато я вижу. Подключи к моей психоструктуре программу твоего жизнеобеспечения».
«Это… обрушит… твою память…»
«Не обрушит, я контролирую себя».
«Ты не поймёшь…»
«Научились же мы понимать друг друга? Давай понемножку, файл за файлом».
Космос вокруг передёрнула судорога…
* * *
Доумник оказался прав: Леонтий не рассчитал свои силы и едва «не выпал в осадок». Первое же подключение человеческого сознания к массиву информации пришельца едва не закончилось плачевно. Леонтий действительно «захлебнулся» в этом мощном, к тому же ещё и почти на сто процентов непонятном потоке, как пловец, попавший под удар волны цунами.
Судорожно забарахтавшись в струях «мутной воды», отбиваясь от падавших на голову «камней» и «взрывающихся световых «гранат», он подсоединил к себе объём памяти Марины, но и это помогло не сразу. Вспышечно выплывая в «пузыри осознавания себя», он начал тонуть, хотя и продолжал сопротивляться.
Но утонуть окончательно, потерять человеческую сущность и способность мыслить не дали два обстоятельства.
Первым было подключение личности Марины.
Она поняла, что дело плохо, и напрягла свои резервы, храбро подставляя плечо любимому человеку, что было для Леонтия сродни глотку воздуха для тонущего ныряльщика.
Вторым обстоятельством стало случайное столкновение Динло с изделием рук человеческих. Случилось это уже на подлёте к Земле, на границе стратосферы. Динло возвращался и наткнулся на искусственный объект, хозяин «осколка Довселенной» отвлёкся, и Леонтий перестал получать информацию, обрушившуюся на него пенной волной.
Впрочем, хозяином «осколка» Доумник мог считаться лишь условно. Слишком много связей он потерял при прорыве барьера Большого Взрыва, а потом при путешествии в новом для него континууме. Поэтому он зависел не только от законов нового мира, но и от спонтанной развёртки измерений своего кокона-носителя, принимаемой очевидцами его высадки на Землю за «волосы» и «щупальца».
Тем не менее искусственный объект (впоследствии стало известно, что это спутник) нарушил внутренние системы «довселенского сгустка», привнося в него законы трёхмерности, и в то время как Динло снижался, Леонтий сумел прийти в себя. Не полностью, скорее как боксёр после нокаута, однако он вытащил себя из «омута чужеродной информации», не забыв о Марине, оценил положение носителя и понял, что они пикируют на льды где-то в районе Арктики.
«Мы можем затормозить?» – вышел он на связь с Доумником.
«Если сбросим часть операционной зоны», – ответил собеседник.
«Ты имеешь в виду кусок твоего тела?»
«Направленный выброс части тела».
«То есть создав нечто вроде реактивной струи? Мы много потеряем?»
«Точный расчёт мне недоступен».
«Рассчитай приблизительно».
«В пределах десяти процентов объёма зоны».
«Слишком много, так мы можем скоро потерять всё. Будь что будет, не тормози, может, Земля сама нас остановит».
Однако скорость падения Динло даже после столкновения со спутником была достаточно велика и, врезавшись в трещину в ледяном поле, а заодно выбросив оказавшуюся там в этот момент подводную лодку за пределы данного района, Динло сделал рикошет и взмыл в воздух, выписывая плавную дугу длиной больше тысячи километров.
А Леонтий «потерял сознание», в смысле – перестал воспринимать реальность как человек, ударившийся головой о бетонную стену.
Очнулся он в тот момент, когда Динло падал на какой-то остров, покрытый льдами и снегом.
Мелькнули под снижающимся «осколком Довселенной» какие-то строения, стоящие на расчищенном поле самолёты, и Динло врезался в берег острова. Но не остановился. Пропахал длинную борозду, поглощая лёд и породы острова, и снова взмыл в воздух, хотя продолжал лететь уже намного медленнее.
«Доумник, – позвал Леонтий, приводя мысли в порядок, – просчитай, где мы упадём».
«Не имеет смысла…»
«Просчитай, быстро! Есть идея!»
«Что ты хочешь предпринять, Леон?» – послышался журчащий мыслеголос Марины.
«Динло может ещё долго скакать по местным буеракам, и я хочу оставить послание».
«Какое послание?»
«Что мы живы».
«Но мы же… внутри… и не сможем выбраться…»
«Зато в кабине остались наши тела».
«Ну и что? Или ты хочешь снова в них переселиться?» – наивно спросила спутница.
Если бы мог, Леонтий бы засмеялся.
«К сожалению, это уже невозможно, Мариш, но я знаю другой способ: мы воспользуемся моим персональником».
«Каким образом?»
«Сбросим его в момент очередного приземления. Наши ребята наверняка найдут его и поймут, что происходит».
«Но у нас нет… рук…»
«Доумник поможет, вырастит манипулятор из части своего тела. К тому же большой кусок не понадобится. Дружище, ты понял, что я задумал?»
«Ты не являешься императивом моей программы…»
«Ошибаешься, я уже с тобой на равных. И у тебя есть шанс уцелеть, пока я здесь. Куда мы летим – выяснил?»
