– Дайте ей триста литров! – полковник коротким жестом прервал помощника. – Я не буду экономить на своих лучших людях. С вечера выдавать населению по половине литра в руки. – Он устало вздохнул: – Нам очень нужна эта скважина. Всем нам! Что-нибудь еще?
– Здесь стационар на десять коек, – блондинка скорчила гримаску, мол, в этом я не виновата. – А у меня шестнадцать пациентов. Шестерых придется укладывать на полу. Я не знаю, где разместить ваших людей, им после процедуры требуется отдых.
– У них есть где разместиться, – заверил ее Брилёв. – После лечения они получат выходной и будут следовать всем вашим рекомендациям. Если возникнут вопросы, они самостоятельно прибудут сюда и обратятся к вам вне очереди. Это приемлемо?
– Да, конечно, – немедленно согласилась Снегирёва. – Я же пробуду здесь трое суток! Они могут заходить в любое время…
– Я искренне надеюсь, – полковник вновь тяжело вздохнул, – что вы пробудете здесь гораздо дольше. И у пяти тысяч человек наконец-то появится достойное медицинское обеспечение. – Он обернулся к помощнику: – Вызовите меня, когда Варяг покинет биорегенератор.
Следующий час ушел на подготовку к предстоящему выходу на поверхность. Сначала была сформирована команда из десяти человек, в основном для того, чтобы не спускать глаз с Варяга и держать для его удобства выносное освещение. Возглавить команду Брилёв приказал одному из своих инженеров, которые в тот момент допрашивали Овечкина. Последний, когда увидел, что ретранслятор отлично работает без его участия, сильно испугался и утратил весь свой блогерско-интеллектуальный боевой дух. Овечкин быстро сообразил, от кого зависит его дальнейшее будущее и чуть ли не мгновенно попытался переметнуться. Чтобы заработать очки в глазах новых хозяев, он принялся сливать на Порфирьева весь компромат, какой только имел, и инженеры вызвали полковника, чтобы тот не пропустил столько интересного. Исповедь Овечкина записали, и Брилёв взял копию на личный коммуникатор, чтобы иметь возможность проанализировать информацию более тщательно. Подробности, выяснившиеся в ходе допроса, полковнику понравились. Пожалуй, его первоначальный план относительно Варяга вполне осуществим, такого человека можно использовать с ощутимой выгодой. Что делать с Овечкиным – пусть решают инженеры. Если бы не острый дефицит специалистов, Брилёв бы избавился от гражданского нытика. Шкуры никому не нужны, слишком ненадежный элемент, в любой момент могут переметнуться туда, где им выгоднее. Впрочем, создать ему выгоду будет несложно, и на крючке из страха, алчности и чувства собственного превосходства над окружающим большинством гражданский инженер-блогер-стукачок будет сидеть намертво. Была бы польза. Будет она или нет – должен определиться Миронов, полковник дал ему на это двое суток.
За всеми этими выяснениями чуть не упустили главное. Скважина весила тонну и имела крупные габариты. Миронов запоздало заявил, что она никак не пролезет мимо запирающего вход в бункер путепрокладчика, и пришлось устраивать целую эпопею. Увеличивать количество людей в предназначенной для выхода на поверхность команде, поднимать наверх ГСМ для путепрокладчика, откапывать его, заправлять жидкостями на морозе в минус двадцать семь, запускать двигатель и выводить из каньона. Параллельно Брилёв велел избавиться от трупов, чтобы не накапливались перед входом, и осмотреть вездеход Варяга. К тому моменту, когда с поверхности доложили, что в вездеходе поменяли аккумулятор и его удалось завести, на связь вышел помощник и сообщил, что Снегирёва выпускает Варяга из биорегенератора. Полковник явился в помещение биорегенераторов в сопровождении спецназовцев и пятерки телохранителей и, чтобы исключить ненужные сюрпризы, заранее усилил охрану медотсека. Там сейчас девятнадцать человек, из которых шестеро – вышколенные бойцы из охраны президентского города в Раменках, если верить Овечкину. Это не считая головореза-профессионала из спецназа ГРУ.
Когда полковник вошел, Варяг заканчивал одеваться, а Снегирёва, бросающая на него частые взгляды, стояла возле центрального интерфейса ИИ медотсека и обсуждала с помощником Брилёва подачу воды в смеситель компонентов. Пара вооруженных бойцов в штурмовых комплектах замерли по углам и следили то за Варягом, то за студентками, возящимися с какой-то медицинской мелочовкой.
– Как себя чувствуешь, капитан? – полковник приблизился к Варягу, и двое его телохранителей немедленно зашли Порфирьеву за спину.
– Нормально, – бугай смерил их равнодушным взглядом и перевел его на Брилёва. – Воды дайте, пить хочется. И можно выходить наверх.
– У меня к тебе предложение, – полковник краем глаза заметил, что Снегирёва бросила свое занятие и внимательно слушает их разговор. Ее подруги сделали то же самое. Грубовато для шпионов. – Разминируй скважину и давай забудем о нашем конфликте. Я хочу предложить тебе должность в моем Центре.
– Я разминирую и без должности, – безразлично ответил блондин и кивнул в сторону Снегирёвой: – Мне уже сообщили, что здесь пять тысяч человек получают по литру воды утром и вечером. Не бойся, полковник, я сниму ловушки.
– Не сомневаюсь, – без тени иронии произнес Брилёв. – Особенно после того, что мне о тебе понарассказывали.
– Бессовестно врут. – Варяг был невозмутим и по-прежнему безразличен.
– Послушай, капитан, – Брилёв был само терпение и дружелюбие. – У меня не хватает людей. В бункере пять тысяч девяносто три человека. Теперь уже пять тысяч сто двенадцать, это вместе с вами. И едва ли не все они бесполезны.
– Я очень надеюсь, – с серьезной рожей изрек бугай, – что ты сейчас не предложишь мне работать за пять тысяч нахлебников.
– Чувство юмора – это хорошо, – оценил полковник, – особенно в наше непростое время. Вижу, что не зря начал этот разговор. Ты хорошо подготовлен. Не теряешь самообладания. Сохраняешь трезвость мышления в экстремальной обстановке. Способен принимать эффективные решения. И не церемонишься ни со слюнтяями, ни с отбросами. А это сейчас едва ли не основное достоинство.
Больше доверия во взгляде блондина не стало, он сделал туповатую рожу и обиженно заявил:
– Они первые начали!
– Я в курсе, – Брилёв проигнорировал иронию. – И о твоих ультраправых взглядах тоже уже наслышан. Мне это не мешает, если будешь корректен. Я не против видового разнообразия, если все в пределах закона.
– А судьи кто? – на этот раз Варяг даже не пытался скрывать смеси иронии с недоверием. – Крайний раз благодаря широте этих пределов закона я вылетел из армии и чуть не сел.
– Забудь! – полковник многозначительно улыбнулся. – Здесь будут свои законы. Очень скоро. Как только наладим водоснабжение и запустим реактор. Они будут просты и понятны каждому. Даже тому, кто не захочет их понимать. Кто не работает – тот не ест. Бесполезные нахлебники обеспечиваются хуже всех, ценные сотрудники – лучше всех. Никакого равенства, никакой терпимости! Законы выживания не бывают мягкими, иначе выживание не состоится! Из чего вытекает, что закон всегда будет принимать сторону более полезного индивида. Это мотивирует бесполезных либо активно заняться полезной для Центра деятельностью, либо тихо забиться в угол и там подохнуть. Нежелающих делать ни то, ни другое вышвырну на поверхность. В бункере перенаселение, биофермы не справятся с содержанием такой толпы, так что миндальничать ни с кем не будем. К тому же у нас тут семьдесят процентов женщин, так что, как говорил незабвенный Георгий Константинович, бабы нарожают.
