Тьфу.
Обошли озеро жидкой земли. Почему-то его поверхность была не бурой, как обычно, а глянцево-черной, вроде нефти. Никакого запаха не чувствовалось, но все равно пришлось бороться с мальчишеским желанием бросить в озеро горящую спичку и посмотреть, что будет.
И Фома, конечно, поборол это желание. Ненужное – не нужно. Подумал о Борьке. Ученик феодала, несомненно, не стал бы бороть искушение. Мало его били по рукам.
Сбоку налетел вихрь, крохотный, но обжигающе горячий, заставил упасть лицом в песок. Фома и думать не думал об авторитете «бугра» и феодала. Обожжет морду – то-то славный будет авторитет! Николай перестал болтать с Автандилом, приблизился с опаской.
– Что?..
– Обошлось, – буркнул Фома, стряхивая с себя песок.
Ворона сорвалась с плеча Автандила и запрыгала впереди, косясь на людей внимательным глазом. Вероятно, прикидывала, насколько увеличился ее пищевой ресурс.
– Сгинь! – Николай нагнулся, делая вид, будто подбирает камень. – Людоедка!
Каркнув, ворона замолотила крыльями и вновь оказалась у Автандила на плече. Здесь она чувствовала себя в безопасности.
– Пошли, – сказал Фома. – Тем же порядком. Увидишь впредь, что я остановился, – сам стой. И вообще не наступай на пятки.
– Далеко еще? – спросил Николай.
– Вон до тех холмов. Там граница. Считай, полпути прошли.
– Уже? Так просто? – с виду простодушно, а на самом деле с хитрецой подивился Николай. – Да я бы тут и сам прошел, ей-ей.
– Ага, прошел бы… – проворчал Фома. – Один раз, может, и прошел бы. Даже то, что у нас впереди. А сто раз?
– И сто раз пройду. Мне бы только малость подучиться…
– Ого, еще один в ученики набивается, – зевнул Фома. – Остынь, дядя. Вакансий нет.
– Да ты чё, петух тя затопчи? Не, без дураков, я смог бы…
– Не смог бы, – отрезал Фома. – В том-то и дело. Я вижу. Да и охота тебе вечно слоняться? Сиди лучше в оазисе, хлеб расти. И детей. Я тебе женщину приведу. Слово.
– Когда? – сейчас же заинтересовался Николай.
– Как только, так сразу.
– Слышь! Ты хорошую приведи, – донеслось уже сзади.
Хорошую ему… А какая, по его мнению, хорошая? Рабочая лошадь? Или сексапилочка вроде Бриджит?
«Может, отдать ему Бриджит?» – мелькнула несерьезная мысль.
И сейчас же из головы вылетели все мысли. Началось то, что Фома давным-давно назвал вернисажем ловушек. Мелькнуло лишь удивление: надо же, почти ничего с прошлого раза не изменилось… «Горящая» земля с целым выводком черных провалов, спрятанных в языках холодного пламени. Сразу три блуждающих облачка белого тумана. Одна из двух оставшихся завес, отжимающая путников к танцующему песку. Чертова уйма мелких положительных гравианомалий, а значит, где-то рядом – инверсия. Лужа жидкой земли, на сей раз нормального цвета, но почему-то кипящая… Все это было знакомо, вот только дорогу теперь приходилось прокладывать заново. Черта лысого Николай прошел бы тут в одиночку. В лучшем случае – испугался бы и двинул в обход, а обходы тут тоже медом не намазаны…
Иногда Фома улучал момент, чтобы обернуться. Гримасничая и жестикулируя, требовал не отставать, орал и матерился. Николай и Автандил ничего, вели себя как надо. Ворона топорщила перья и хрипло орала, не покидая, однако, Автандилова плеча. Сообразительная тварь.
Он хотел было крикнуть Николаю, что ворону надо беречь пуще глаза, но полоса ловушек уже заканчивалась. И правда – обошлось. Фома шумно выдохнул. Прошли. Николай выглядел испуганным, но не до мертвенного ужаса. Отводил душу, бормоча под нос ненормативные идиомы. Толковый мужик, хоть и лодырь. Зато не тупой: про ворону он и сам все понял. Лишь одно движет Автандилом – угроза любимому созданию. Феодал не шутит. Феодал вооружен и бессердечен. Феодал отлично стреляет, а любимая птица – большая мишень. Не колибри.
Лишь на этой веревочке можно водить свихнувшегося хуторянина. Сгинет ворона в ловушке – и неизвестно, какие фортели начнет тогда выкидывать Автандил. Известно только, что хорошего не жди.
И сейчас же Фома зашипел, как дырявый шланг, потому что напоролся бровью на летающую нить. Словно наотмашь полоснули бритвой. Кровь сразу залила лицо. Фома зашарил в карманах в поисках последнего обрывка бинта. Был же… А, вот он! Обрывок он порвал пополам, одну половину превратил в тампон, а другую – в повязку. Оттолкнув взглядом Николая, сунувшегося помочь, сам завязал узел на затылке. Сойдет. Неприятно – но чепуха. Главное, глаза целы. О слепых феодалах на Плоскости никто не слыхал.
– На пирата похож, – прокомментировал Николай.
Фома только сделал ему знак: иди, мол, сзади. Прежним порядком.
Ничего серьезного не встретилось до самых холмов. Фома помнил, что где-то тут был участок, бьющий из-под земли синими молниями, но ничего не случилось. Скисла подземная батарейка. И на здоровье. Всем бы ловушкам окочуриться тем же манером, никто бы не пожалел…
Подлянки, разумеется, никуда не делись. Но их можно было терпеть.
– Это и есть граница? – полюбопытствовал Николай на вершине очень пологого, удобного для бегства в любую сторону холма.
– Она самая. – Фома, присев, копался в рюкзачке. Вынул дымовую шашку, послюнил палец и остался доволен безветрием. – Тебе пограничный столб нужен? Нам с Бао – нет. Располагайся, отдыхай. Ждать будем долго.
– Далеко зашли, да, – сказал вдруг Автандил.
– А ты присядь, – приветливо отозвался Фома. – Водички попей. Пить небось хочешь? Перекусить можно. А то ляг поспи. Нам спешить некуда.
Автандил послушно сел. Противно запищала под ним жесткая трава, пугающая поначалу всех, но не опасная. Эндемик хренов.
Ворона спрыгнула на грунт и деловито зашагала меж пучков травы. Наверное, искала червей или иной корм. Остынь, птичка, тут тебе не пригородная свалка…
– А не улетит? – озабоченно спросил Николай.
– Не улетит, – сказал Фома. – Она не дура. Кто еще своим салом кормить ее будет? Не ты ли?
– Сам корми! – обиделся Николай.
Фома ничего не ответил. Вслед за дымовой шашкой из рюкзачка явился складной таганок и пригоршня кубиков сухого спирта. Феодал сам наломал веток с одиноко растущего на склоне куста, развел под таганком невеликий костерок. Запалил шашку и уложил ее на таганок.
– Тяга, – объяснил он Николаю. – Дым от шашки понизу стелется, а мне надо, чтобы вверх шел.
– А, так это никак сигнал? – прозрел Николай.
– Он самый.
– А заметят?
– Конечно. У Бао это дело хорошо поставлено. Заметят и дальше передадут.
– А у нас почему так не поставлено? – допытывался Николай.
Фома тяжело посмотрел на него и ничего не сказал.
