Однако судья твердо рассчитывал передать поместье Рэю.
«Кленовая долина» не должна уйти из семьи! На протяжении последних пяти или
шести лет данная тема обсуждалась неоднократно, хотя формулировки обеих сторон
звучали довольно туманно. Рэю не хватало мужества задать отцу простой вопрос: о
какой семье идет речь? Детьми сыновья так и не обзавелись. После развода Рэй не
утруждал себя поисками достойной половины, а Форрест, расставшись с законной
супругой, некоторое время наслаждался в компании многочисленных подружек –
чтобы, нагулявшись, удовольствоваться необременительным совместным проживанием
с толстухой художницей, которая была на двенадцать лет старше его.
Факт отсутствия отпрысков у младшего брата являлся,
бесспорно, биологическим феноменом. Рэй, во всяком случае, ни о каких
племянниках не слышал.
Линия рода Этли истончалась и грозила сойти на нет, но Рэя
это не волновало. Он жил ради себя – не ради фантазий отца или героического
прошлого своих предков. В следующий раз он приедет в Клэнтон только на
похороны.
Разговора о каком-либо ином наследстве между отцом и сыном
не возникало ни разу. Семейство считалось когда-то весьма состоятельным, однако
деньги растаяли в воздухе задолго до рождения Рэя. Со времен Конфедерации Этли
владели земельными наделами, плантациями хлопка, рабами, пароходами, банками,
но к концу двадцатого века все эти активы распылились и в плане наличных денег
оказались равны нулю. Молва же упорно продолжала твердить о «наследственных
капиталах».
Когда Рэю исполнилось десять лет, мальчик вдруг осознал, что
родители его живут далеко не бедно. Отец – судья, дом имеет название. В
Миссисипи это означало лишь одно – богатство. До своей кончины мать сумела
убедить сыновей, что они по своему положению намного выше других. У них есть
особняк, они пресвитериане и отдыхать каждый третий год ездят во Флориду.
Семейные торжества привыкли справлять в Мемфисе, в зале роскошного ресторана
отеля «Пибоди». И одежда на них – самая лучшая.
А потом Рэй решил продолжить учебу в Стэнфорде
[4]
. Пелену с
глаз сорвала фраза отца:
– Это мне не по плечу.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что сказал. Стэнфорд мне не по плечу.
– Не понимаю.
– Тогда скажу проще: можешь учиться где хочешь. Если
выберешь колледж в Сьюани, я готов оплатить твою учебу.
Не отягченный родительскими деньгами, Рэй отправился в
Сьюани, куда отец отсылал ему сумму, едва достаточную для оплаты лекций,
учебников и весьма скромного проживания. Юридический факультет молодой человек
оканчивал в Тулейне
[5]
, подрабатывая официантом ночного бара во Французском
квартале.
На протяжении тридцати двух лет отец получал жалованье
председателя окружного суда. Его должностной оклад считался одним из самых
низких в стране: больше зарабатывал даже таксист. Еще в Тулейне Рэй прочел
как-то отчет о расходах на содержание судейского аппарата и с горьким
недоумением обнаружил, что годовой доход судьи в Миссисипи составлял около
пятидесяти двух тысяч долларов, тогда как по стране в целом он равнялся
девяноста пяти.
Овдовев, отец денег на содержание дома почти не тратил и
обходился без вредных привычек – если забыть о трубке, которую набивал самым
дешевым табаком. Ездил он на стареньком «линкольне», ел, причем в изрядных
количествах, дурно приготовленную пищу, носил черные костюмы, что были сшиты
еще в пятидесятых, и знал единственную страсть – благотворительность. Судья
копил деньги лишь для того, чтобы пожертвовать их другим.
Никто не знал, какими суммами исчислялась его
благотворительность. Десять процентов дохода автоматически шло на счет пресвитерианской
церкви. Две тысячи долларов в год получал колледж в Сьюани, столько же судья
перечислял фонду «Дети конфедератов». Три этих адресата были Рэю известны. О
других он и понятия не имел.
Деньги судья давал любому, кто удосуживался их попросить.
Матери увечного ребенка – на инвалидную коляску. Группе местных рок-музыкантов
– для поездки на всеамериканский конкурс. Активистам городского отделения клуба
«Ротари»
[6]
– чтобы могли вылететь в Конго и сделать детишкам прививки от оспы.
Приюту для бездомных собак. Краеведческому музею Клэнтона – на новую крышу…
Список был бесконечным. Чтобы получить чек, следовало лишь
написать кратенькое письмецо и указать требуемую сумму. Бескорыстное начинание
захватило судью Этли сразу после того, как оба его сына встали на ноги. Никому
еще не приходилось получать от него отказа.
Перед глазами Рэя возник образ отца: судья сидит за покрытым
пылью столом, выстукивает двумя пальцами лаконичные послания и сует их в
конверты вместе с неразборчиво заполненными чеками – пятьдесят долларов одному
просителю, сотню – другому, и так до тех пор, пока не опустеет кошелек.
Особых сложностей с поместьем не возникнет: скрупулезная
инвентаризация явно ни к чему. Пожелтевшие от времени юридические справочники,
рассохшаяся мебель, трогательные безделушки, альбомы с семейными фотографиями и
кучи папок с архивными бумагами. Мусор, годный лишь на то, чтобы в дождливый
день разжечь хороший костер. Ничего, Рэй и брат продадут участок вместе с
особняком за любую сумму. Оба будут рады выручить за доставшееся наследство
хоть какие-нибудь деньги.
Форресту, конечно, нужно позвонить, но, слава Богу, это
всегда успеется. Иметь дело с братом намного обременительнее, нежели с
умирающим, одержимым мыслью облагодетельствовать человечество отцом. В свои тридцать
шесть лет Форрест продолжал оставаться сущим enfant terrible
[7]
, мальчишкой,
испорченным всеми мыслимыми и немыслимыми сторонами американского образа жизни.
«Ну и семейка!» – вздохнул Рэй.
Он вышел в коридор, прикрепил к доске объявлений листок, где
говорилось о том, что назначенная на одиннадцать тридцать лекция отменяется, и
неторопливо зашагал к выходу. Пора на терапию.
