– Терял сотен пять. Это был его предел. Ройбен всегда
чувствовал, когда нужно остановиться. В том-то и состоит весь секрет: вовремя
отойти от стола. У твоего отца это получалось, у меня – нет.
– Без тебя он ходил в казино?
– Да, однажды я засек его там. Решил исследовать как-то
ночью новое заведение – черт, сейчас их уже штук пятнадцать,– сел за стол, где
играли в блэкджек, а минут через десять увидел судью. В бейсбольной шапочке.
Другие посетители, похоже, так его и не узнали. Однако маскарад не всегда
заканчивался успехом; в казино ходят многие, и по городу поползли слухи.
– И часто отец выбирался сыграть?
– Кто знает? Он ни перед кем не отчитывался. Один мой
клиент, торговец подержанными автомобилями, говорил, что видел судью в три часа
утра в «Острове сокровищ». Думаю, Ройбен специально выбирал для своих вылазок
время, когда основная масса игроков уже расходилась по домам.
Рэй быстро произвел несложный математический подсчет. Если в
течение, скажем, пяти лет отец три дня в неделю посещал казино, выигрывая
каждый раз по две тысячи долларов, то общий выигрыш составил бы что-то около
полутора миллионов.
– Мог он положить в заначку девяносто тысяч?– Сумма казалась
смехотворной.
– Почему бы нет? Но для чего прятать?
– Хотел бы я знать.
На какое-то время оба смолкли. Гарри Рекс залпом допил
остатки пива, закурил сигару. Вращавшийся под потолком вентилятор лениво
разгонял клубы дыма.
– С выигрышей тоже необходимо платить налоги,– пыхнув
сигарой, наконец сказал Гарри Рекс.– Вот он и держал все в секрете, не хотел
мозолить людям глаза.
– Разве в казино не оформляют крупные выигрыши
документально?
– Я такого не видел. Ни разу.
– Но по сути?
– По сути, они, конечно, обязаны. Было дело, на моих глазах
парень выиграл у «однорукого бандита» одиннадцать тысяч. Его попросили
заполнить форму номер десять-девяносто девять – знаешь, для налоговой службы.
– А в кости?
– Не важно, во что ты играешь. Если сдаешь в кассу фишек
более чем на десять тысяч, тогда к тебе идут с бумагами. До десяти – розным
счетом ничего. Правила те же, что и в банках.
– Вряд ли судья горел желанием официально фиксировать свои
выигрыши.
– Согласен.
– Он говорил что-нибудь о наличных, когда вы переписывали
завещания?
– Ни слова, Рэй. Не могу объяснить, не представляю, о чем он
думал. Безусловно, он знал, что их найдут.
– По-видимому. Вопрос в том, как теперь с ними поступить.
Кивнув, Гарри Рекс принялся жевать сигару. Рэй откинулся на
спинку кресла и не сводил глаз с лопастей вентилятора. Потянулась долгая пауза.
Ни один из собеседников не готов был вслух признать, что лучший способ –
сохранить все как есть, в полной тайне. Наконец Гарри Рекс поднялся, чтобы
сходить за второй банкой пива.
– Прихвати и мне,– бросил ему вслед Рэй.
Оба понимали: о деньгах больше не будет сказано ни слова, во
всяком случае, сегодня. Может, через несколько Дней, когда они составят опись
имущества. А может, и нет.
Двое суток Рэй сомневался: стоит ли говорить Гарри Рексу о
банкнотах? Разумеется, не обо всей сумме, но хотя бы о какой-то ее части? Ведь
после такого признания появится больше вопросов, чем ответов.
Тот факт, что судья любил посидеть в казино, ситуацию почти
не прояснял. Хорошо, ему дьявольски везло, да,– но выиграть за семь лет три с
лишним миллиона долларов? И не позаботиться о подтверждающих документах?
Немыслимо.
Пока Гарри Рекс листал конторские книги с записями о
пожертвованиях, Рэй вновь с головой ушел в изучение налоговых деклараций.
– Кого из аудиторов ты намерен пригласить?– после
длительного молчания спросил он.
– У меня есть на примете несколько человек.
– Только не из местных.
– Ну да. От наших я держусь подальше. Городок слишком мал.
– На мой взгляд, декларации в порядке.
– С описью имущества вопросов не возникнет. Главная проблема
– особняк.
– Выставляй его на продажу, и поторопись. Быстро совершить
сделку не удастся.
– Какую ты назначишь цену?
– Начнем с трехсот тысяч.
– Не хочешь потратиться на ремонт?
– У меня нет денег, Гарри Рекс.
Уже начинало темнеть, когда проснувшийся Форрест во
всеуслышание заявил, что ему осточертел Клэнтон, осточертели похороны, старый
дом, который никому не нужен, осточертела компания Гарри Рекса и Рэя, что он
немедленно возвращается в Мемфис – к горячим женщинам и нормальной выпивке.
– Ты сюда еще подъедешь?– спросил он у Рэя.
– Да, через две-три недели.
– Чтобы огласить в суде завещание?
– Именно так,– ответил Гарри Рекс.– Предстоит разговор с
судьей. Можешь присутствовать, но это не обязательно.
– Очень признателен. С меня хватит.
Рэй вышел проводить брата до машины.
– С тобой все в порядке, Форрест?– Вопрос был задан из
вежливости.
– В полном. До встречи!– Форресту не терпелось сесть за
руль, он с трудом выносил проявление родственных чувств.– Позвони, когда
окажешься в наших краях.
Взревел мотор, и машина сорвалась с места. Рэй знал: на
полпути Форрест остановится у какой-нибудь забегаловки, купит упаковку пива и
будет сосать банку за банкой до самого дома. На похоронах судьи он держался, но
из последних сил. Сейчас ему уже ничто не мешало пуститься во все тяжкие.
Гарри Рекса мучил голод.
– Как насчет жареного карпа?
– Нет, спасибо.
– Черт возьми, у озера открыли новую точку.
– Что еще за точку?
– Ресторанчик «Пучеглазый карп».
– Издеваешься?
– Готовят там превосходно.
