– То есть ты не собираешься оформлять их как наследство?– В
законах Клаудиа ориентировалась не хуже Гарри Рекса.
– А зачем? Это же наличные, про них никто не знает, а если
мы откроемся властям, половина денег уйдет на оплату налога.
– Как же ты объяснишь их происхождение?– Она всю жизнь
стремилась быть на шаг впереди собеседника. В городе поговаривали, что исход
дела Клаудиа видела яснее любого юриста.
К тому же, считая себя настоящей дамой, она испытывала
трогательную любовь к деньгам. Хорошая одежда, дорогая косметика, последней
марки автомобиль – откуда у скромной служительницы правосудия средства на эту
роскошь? Допустим, она уже получает государственную пенсию, но все равно это не
деньги.
– Объяснить его невозможно,– ответил Рэй.
– Если судья выиграл деньги в казино, тебе придется вносить
исправления во все его налоговые декларации за последние шесть лет. Как
досадно!
– Чертовски.
Больше об этом не было сказано ни слова. От кого сограждане
узнают о ее, Клаудии, доле?
– Помню случай,– проговорила она, глядя на запущенный
газон.– Дело слушалось в округе Типпа лет тридцать назад.– Глубокая затяжка
сигаретой.– Некто Чайлдерс, владелец свалки металлолома, умер, не оставив после
себя завещания. Сыновья, их у него был целый выводок, стали находить деньги
повсюду: в кучах железа, в офисе, на чердаке дома, в камине, в сарае. Без ума
от радости, они перекопали всю свалку. Общая сумма превысила двести тысяч.
Двести тысяч у человека, который не мог оплатить свои телефонные счета и годами
донашивал дырявые комбинезоны!
Еще одна затяжка и струя дыма – едва ли не в лицо Рэю.
Вспоминать Клаудиа могла без конца.
– Одни сыновья предлагали поделить деньги и пуститься в
бега, другие хотели все сделать по закону. Соседи начали шептаться, семейство
перепугалось и было вынуждено включить наличные в опись имущества. Парни
вступили с государством в тяжбу. Четыре года спустя денежки просто испарились:
половину забрали чиновники налогового управления, половину – адвокаты.
Клаудиа смолкла.
– Какова же мораль?– не выдержал Рэй.
– Ройбен назвал сыновей недоумками, сказал, что следовало
поделить деньги и сидеть тихо. В конце концов, речь ведь шла о нажитом их отцом
за всю жизнь.
– По-моему, он был прав.
– Налог на наследство вызывал у судьи жуткое возмущение. С
какой стати правительство отбирает у детей деньги, которые оставил им после
смерти отец? Ройбен годами скрипел зубами по этому поводу.
Рэй вытащил из нагрудного кармана конверт и протянул его Клаудии.
– Здесь двадцать пять тысяч.
В глазах старой дамы вспыхнуло изумление.
– Бери, бери. Никто не узнает.
Стиснув тонкими пальцами конверт, Клаудиа попыталась что-то
сказать, но у нее ничего не получилось. На ресницах повисли слезы. Для
закаленного судебными баталиями бойца это значило многое.
– Спасибо,– через силу прошептала Клаудиа.
Суставы ее пальцев побелели от напряжения.
После ухода гостьи Рэй еще долго лежал в кресле, высматривал
в потемневшем небе звезды и поздравлял себя с тем, что Клаудиа теперь оказалась
вне подозрений. Готовность принять двадцать пять тысяч долларов неоспоримо
доказывала: о большем богатстве она и не помышляла.
Но занять ее мести в списке подозреваемых было некому.
Глава 23
Встречу устроил выпускник Виргинского университета, который
стал совладельцем крупной юридической фирмы в Нью-Йорке. Та, в свою очередь,
консультировала финансовую группу, являвшуюся владельцем сети разбросанных по
стране казино «Каньон». Ради этого Рэю пришлось сделать несколько телефонных
звонков, обменяться любезностями с двумя-тремя весьма ответственными лицами и
дипломатично выкрутить руки десятку их подчиненных. Речь на встрече должна была
пойти о крайне щепетильном вопросе: функциях службы безопасности, и ни один из
ее участников не хотел переступать известных пределов. Профессору Рэю Этли
требовалась лишь самая общая информация.
На территории округа Туника, штат Миссисипи, казино «Каньон»
появилось в середине девяностых, вместе со второй волной строительного бума.
Заведение успешно выстояло после крупного кризиса игорного бизнеса, что
случился в девяносто восьмом, и на практике доказало свою жизнеспособность. В
десятиэтажном здании развлекательного комплекса было четыреста номеров для
гостей, площадь игровых залов составляла более восьмидесяти тысяч квадратных
футов. У артистического бомонда «Каньон» пользовался бешеной популярностью.
Рэя тепло приветствовал вице-президент финансовой группы
мистер Джейсон Пикколо. На шаг позади него стоял руководитель службы
безопасности казино Элвин Баркер, Тридцатилетний Пикколо походил на фотомодель
из Дома Армани. Баркеру было за пятьдесят, он выглядел тем, кем и был всю
жизнь: невозмутимым копом в дурно сидевшем костюме.
Хозяева предложили гостю совершить небольшой экскурс по
казино, однако Рэй вежливо отказался. За последние тридцать дней он видел более
чем достаточно.
– Меня интересует лишь та территория, куда посторонним вход
запрещен.
– Это тоже не проблема,– вежливо отозвался Пикколо и повел
гостя из зала.
Они ступили в коридор, поднялись на два пролета по лестнице
и оказались в узкой комнате, правая стена которой представляла собой
одностороннее зеркало. Сквозь зеленоватое стекло Рэй различил просторное, с
низким потолком помещение, ряды небольших круглых столиков, множество
телемониторов, десятки сидевших перед ними мужчин и женщин.
– Наш наблюдательный пункт,– пояснил Пикколо.– Люди в левом
ряду следят за столами, где идет игра в блэкджек. Центральный ряд держит под
контролем кости и рулетку, правый – столы для покера и «одноруких бандитов».
– За чем конкретно они следят?
– За всем. И за всеми.
– Если можно, подробнее.
