У придорожного кафе Рэй остановил машину и вышел купить пару
банок содовой. На завтрак он предложил брату пакетик арахиса.
– Кое-где отлично кормят,– сообщил Форрест, когда машина
тронулась.
Он стал заправским гидом по клиникам, подумал Рэй.
Форрест-гурман, Форрест-соммелье
[20]
, черт возьми!
– Хотя я там, как правило, худею на несколько фунтов,–
донеслось с заднего сиденья.
– А тренажерные залы у них есть?– спросил Рэй, рассчитывая
поставить брата в тупик и закрыть тему.
– Бывают, но редко. Как-то раз Элли отвезла меня во Флориду,
заведение там находилось рядом с пляжем, представляешь? Шум волн, желтый песок,
скучающие миллионеры. Три дня им энергично полощут мозги, а потом заставляют
выкладываться: велосипеды, бегущая дорожка, противовесы. Я неплохо загорел и
сбросил пятнадцать фунтов. Вернулся – восемь месяцев не прикасался ни к травке,
ни к спиртному.
Жизнь Форреста измерялась краткими периодами воздержания.
– Элли, говоришь?
– Ага. Давно это было. Она продала что-то из своих шедевров,
а я сидел на мели. Тогда она еще видела во мне мужчину. Неплохое в общем-то
было заведение. Некоторые пациенты приезжали туда с женами, те расхаживали по
пляжу в весьма откровенных бикини.
– Мне придется навести у Оскара справки.
– Издеваешься?
– Шучу.
– Еще помню местечко на западном побережье, «Асиенда»,
по-моему. Курорт, излюбленная лечебница кинозвезд. Номера-люкс, три комнаты,
ежедневный массаж, обеды шеф подает такие, что набираешь по тысяче калорий в
день. Годовой доход врача тебе и не снился. Вот что мне необходимо, Рэй,– шесть
месяцев в «Асиенде».
– Почему шесть?
– Потому что нужно именно шесть. Я пробовал два месяца,
месяц, две недели – все не то. Мне требуется полностью отключить мозги,
желательны хорошие процедуры, интенсивная терапия и персональная массажистка.
– Сколько такое удовольствие будет стоить?
Форрест присвистнул и закатил глаза.
– Назови сумму сам. Не знаю. Скажем, миллион и два
рекомендательных письма. Заметь, обязательно два: «Волшебникам из „Асиенды“.
Настоящим имею честь рекомендовать вашему вниманию моего друга Дуфуса Смита,
покладистого и безумно щедрого пациента, Дуфус пьет водку на завтрак, набивает
ноздри кокаином в обед и ширяется крэком на ужин. Во сне он – полутруп. Мозги
его сожжены, вены исколоты, печень представляет собой решето. Дуфус – с
потрохами ваш человек. Кстати, его родитель – владелец Техаса».
– И таких там держат шесть месяцев?
– Ты что, не в курсе?
– Прости мою наивность.
– Те, кто балуется крэком, проводят в клинике год. С
героином сидят по полтора.
«А что предпочитаешь ты?» – хотел спросить Рэй, но
сдержался.
– По полтора?
– Не меньше. Причем они должны сами туда прийти, по
собственной воле. Я был знаком с парнями, которые по три года проводили за
решеткой – без травки, без спиртного и девочек. И когда они выходили на
свободу, то первым делом бежали не к любовницам, а за угол, к дилеру.
– Чем это заканчивалось?
– Лучше не спрашивай.
Форрест бросил в рот остатки арахиса, потер ладони и сдул с
них крупинки соли.
Указателя, извещавшего автомобилистов о приближении к
Алкорн-Виллидж, на дороге не было. Следуя указаниям Оскара, Рэй петлял меж
лесистых холмов до тех пор, пока окончательно не растерялся. В этот момент
глаза его различили на фоне зелени металлические ворота. Через сотню метров
показались небольшие постройки. Местность дышала покоем, и Форрест громко
одобрил сделанный владельцем клиники выбор.
Оскар Мейв лично встретил гостей, провел их в приемный покой
и собственноручно оформил все требуемые бумаги. В клинике он исполнял
обязанности администратора, юрисконсульта и психоаналитика – бывший наркоман,
сумевший избавиться от своей зависимости и защитить две докторские диссертации.
Одет он был в джинсы, клетчатую рубашку и кроссовки, волосы собраны на затылке
конским хвостом, в левом ухе – пара серебряных колец, на лице – морщины,
свидетельства прежней жизни. Но голос его звучал по-дружески мягко.
Сутки пребывания здесь стоили триста двадцать пять долларов.
Мейв настоятельно посоветовал новому пациенту провести в клинике по меньшей
мере четыре недели.
– Там посмотрим, что с ним делать. Но сначала я должен
задать Форресту десяток достаточно трудных вопросов.
– Я не хотел бы слышать вашей беседы,– сказал Рэй.
– Ты и не услышишь,– заверил его брат.
– Половину суммы мы требуем в качестве задатка,– предупредил
Мейв.– Вторую внесете за неделю до окончания курса.
Рэй попытался вспомнить, сколько осталось на банковском
счету в Шарлотсвилле. Денег у него с собой имелось несколько пачек, однако
расплачиваться наличными здесь было явно не принято.
– Деньги я получу после продажи отцовского наследства,–
смущенно проговорил Форрест.– Через пять-шесть дней.
– Мы ни для кого не делаем исключений. Половину – сейчас,–
подчеркнул Мейв.
– Без проблем,– вступил Рэй.– Я выпишу чек.
– Я хочу заплатить сам,– возразил Форрест.– Ты не обязан
этого делать.
– Потом вернешь.
Рэй сомневался, что так и будет, но, решив перевалить вопрос
долга на плечи Гарри Рекса, поставил свое имя на бланке гарантии оплаты.
Форрест расписался под прочитанными ему Оскаром вслух правилами внутреннего
распорядка.
– Пациент не может покидать территорию клиники в течение
двадцати восьми дней,– сообщил врач.– В противном случае выплаченная сумма не
возвращается, а сам он сюда больше не сможет обратиться никогда. Ясно?
– Ясно,– отозвался Форрест. Слышать подобное ему было не
впервой.
– Ты здесь, потому что сам так решил, верно?
– Верно.
– Без всякого принуждения.
– Без принуждения.
Рэй пожал плечами и направился к выходу. Обратный путь занял
всего сорок минут.
