– Ты хочешь… закрыть церкви в Нижнем? – догадался Сергий.
– Да!
– Мор ведь! – жестко произнес старец. Он словно увидел десятки гробов с неотпетыми покойниками, которых нельзя было класть в могилы. Но и нельзя было оставлять на земле.
– Иначе к мору добавится еще и братняя война, – не менее жестко ответил Алексий. – И новая кровь прольется за великий стол. Азиз хочет видеть во Владимире Дмитрия…
Сергий вновь глубоко задумался. Он прекрасно понимал тяжесть земных забот митрополита.
– Хорошо! Я поеду, владыка. Но мне нужна будет твоя грамота Борису и кто-то из архимандритов.
– Архимандрит Павел уже готов, сыне.
– Когда выезжать?
– Завтра. Грамоту составлю, и с Богом. А это вот тебе, держи!
Сергий развернул бумажный свиток и прочел письмо в Киржачскую обитель за подписью митрополита, в коей тот просил игумена вернуться под Радонеж, обещая убрать из Троицы всех, мешающих установлению в монастыре общежительского устава.
– Да-да, – улыбнулся Алексий. – Ноне хотел с иноком отправить. Ты снова меня опередил, отче Сергий!
Глава 7
Игумен Дионисий Печерский был одной из ярких фигур русской истории середины четырнадцатого столетия. Неутомимый поборник борьбы с Золотой Ордою, он в своих страстных проповедях постоянно призывал и князей, и прихожан к истреблению «нечестивых». «Бешеным попом Денисом» прозвал его в свое время великий хан Джанибек, не решившийся в том числе и по этой причине передать великий ярлык Константину Суздальскому после смерти Симеона Гордого. Дионисий был также активным строителем монастырей и монашеских пустынь, он более, чем Алексий, преуспел в налаживании среди монахов общежительского устава. После смерти епископа Суздальского и Нижегородского Олексея Дионисий надеялся сам занять этот пост. Но митрополит Алексий был осторожен: пока шла пря между Москвою и Суздалем из-за великокняжеского стола, иметь на епархии такую сильную личность, как Дионисий, было опасно. Московский владыка придержал духовное управление этих земель за собою.
Когда игумену повестили, что в Печорский монастырь прибыли несколько клириков из Московского княжества, Дионисий вздрогнул. Суть этого визита опытному политику сразу стала ясна. Москва окоротила Дмитрия Суздальского, заставив того отказаться от великоханского ярлыка. Взамен Алексий просто обязан был удоволить своего нового союзника в другом: возвращении ему самого богатого города княжества – Нижнего Новгорода. А на Нижнем сидел младший брат Дмитрия Борис, чей взрывной характер и готовность ради своих интересов обнажить меч были больше по нраву Дионисию, чем нерешительность и постоянный расчет Дмитрия. Младшего брата игумену было бы проще поднять против татарского засилья.
Приказав монахам принять, накормить и дать возможность отдохнуть гостям, Дионисий уединился в своей келье. Нужно было тщательно просчитать все возможные направления грядущих переговоров. Он никак не мог предполагать, что Сергий твердо отстранит во дворе растерявшихся печорских монахов и вместе с архимандритом Павлом направится к игумену.
Низкая дверка открылась с легким скрипом, впуская двоих, скинувших перед входом запыленные плащи, людей. Дионисий зло вскинул глаза, намереваясь жестко отчитать ступивших в его святая святых без приглашения, и… осекся. Сергия Радонежского он знал лично и давно и никак не ожидал увидеть среди гостей московского святого. Павла он тоже признал, но чуть позже. Гости встали перед хозяином в поклоне, и Печорскому игумену ничего не оставалось, как благословить их и предложить скамью.
– Здоров ли владыка? – задал дежурный вопрос Дионисий.
– Слава Богу. Здоровы ли ты и твоя братия, брат Дионисий? – ответствовал Павел.
– Мор в городе свирепствует. Мнихи день и ночь на улицах и в домах. Собирают усопших, роют могилы, провожают в последний путь. Ну, и сами мрут, конечно, хотя я и делаю все, что возможно.
– Мор по всей Руси пир правит, – согласился Павел.
Сергий молчал, пристальным взором словно проникая в глубину души нижегородца. Тот не выдержал:
– Приехали братьев мирить?
– Борис владеет Городом не по праву! – спокойно ответил, наконец, радонежский старец. – Алексий призывал его на духовный суд, но князь не явился. Тебе то ведомо, брат?
– Ведомо.
– Почто тогда не подвиг его на поездку во Владимир? Прихотям его неправедным потакаешь?
Дионисий замялся. Сергий словно стегал его словами, и укоры троицкого игумена были более чем справедливы. Паства на местах обязана была неукоснительно выполнять волю митрополита!
– Не возмог я силою слова своего князя Бориса убедить, – тихо ответил он. – Боюсь, что и вам это не удастся. Лучше бы князь Дмитрий рать под стены Нижнего привел…
– Тебе и Борису мало крови русской, что уже пролилась из-за упорства князей суздальских? Будем и далее ею землю питать на радость татарам и прочим ворогам земли нашей? Нет, Дионисий, князя Бориса будет судить церковь!!! И ты нам в этом поможешь!
Дионисий вдруг все понял. Он вскинул глаза, чтобы вновь погрузить свой взгляд в бездонную голубизну глаз Сергия. Безмолвный поединок был недолгим.
– Будете закрывать церкви?
– Будем вместе! – поправил его Павел. – Вот грамота владыки. Если Борис воспротивится переезжать в Городец, мы вместе навесим на все храмы замки и повестим о решении митрополита всех священников. Любой, кто его нарушит, будет лишен сана.
– ЛЮБОЙ, брат! – выделив первое слово, словно эхо, повторил Сергий.
Дионисий закрыл глаза ладонями. Он привык, что часто ломал чужую волю, а теперь вот сидящий перед ним в лаптях и дорожной одежде святой ломал его собственную. И был при этом абсолютно прав!
– Но князь имеет ярлык на владение Нижним, – попытался-таки возразить нижегородец.
– Ярлык булгарского хана и его жены, – уточнил Павел. – У Дмитрия ярлык великого хана!
Вновь повисла тяжелая тишина. Дионисий чувствовал на себе тяжесть взгляда Сергия.
– Давайте, я ноне же еще раз переговорю с князем, – предложил печорский игумен.
– Нет! Я не хочу, чтобы Борис съехал со двора. Мы все пойдем к нему завтра утром, брат Дионисий. А ты пока озаботься, чтобы под рукою было достаточное количество замков. Я не хочу использовать те, что сейчас на руках у священников.
Сергий вдруг улыбнулся, словно показывая, что основная часть неприятной беседы закончена.
– Прикажи мнихам баньку истопить пожарче, брат Дионисий. А за ужином мы с тобою, если не возражаешь, о монастырском строительстве побеседуем. Зело ты нас с владыкою в этом святом деле превзошел на землях нижегородских!
Глава 8
Иван Федоров вместе с Федором Кошкой и двумя десятками дружинников возвращался в Сарай. Этот степной город давно утратил свое былое величие, переходя от одного хана к другому, но все же номинально еще оставался столицей Золотой Орды и местом пребывания ее великого хана. Но о каком величии можно было говорить, когда ранее громадная и единая держава рассыпалась на несколько враждующих друг с другом улусов, и великий хан упивался своим величием в лучшем случае год-другой. Азиз, Абдула, Урус-хан… Уже появился на горизонте Тохтамыш, подталкиваемый опытной и безжалостной рукою хромого Тимура. Московское подворье было нужно скорее не для проживания теперь там московских князей и бояр, а как место, откуда проще было следить за Великой степью и вовремя оповещать родные залесные города о текущем спокойствии либо грядущей опасности.
