– Оставили бы вы ее в покое, полковник, думаю, она лесбиянка.
– Да? – Глаза Рубина заинтересованно блеснули. – Никогда не трахал лесбиянку. А ты?
– Нет.
– Жаль, – Рубин вздохнул. – Хотел бы я знать, что от них можно ожидать.
– Она будет упираться до последнего, мужчины для нее как яд.
– Ладно, хрен с ней, я ведь чего пришел, Вагнер, – дело нам подбросили. Гнилое дельце, но требует непосредственного участия. Что такое работа на земле, еще не забыл?
– Разве такое забудешь? – Майор прихлебнул почти потерявший вкус кофе.
– Хорошо, а то я опасался, что ты тут размяк под крылышком этой лесбиянки.
Полковник снова ощупал бок.
– Что нужно сделать, сэр? Я с удовольствием разомнусь.
– Надо сработать за прикрытие.
– Для кого?
– Двум очкарикам и парочке этих парней с обезьяньими яйцами.
– А поточнее нельзя?
– Можно. У очкариков какие-то неполадки, что-то там с найттатчерами, вот их и хотят понаблюдать в лесу, а ты должен будешь посмотреть, чтобы с учеными парнями ничего не случилось, пусть не писают в муравейник, не едят немытых фруктов – ну, ты знаешь все эти правила.
– Да, сэр. – Майору показалось, будто Рубин бредит.
– Что-то я хреново себя чувствую, – признался полковник. – Эта сука хорошо встретила меня с правой, так крепко, – полковник подвигал челюстью, – что я увидел поле одуванчиков…
Рубин немного помолчал, потом поднялся – майор тоже встал.
– Позвони на фабрику, там есть такой – Апдайк, он отвечает за всякие эксперименты и прочее, далее следуй его приказам.
– Есть, сэр.
Полковник ушел, Вагнер прислушивался, ожидая новой схватки, но полковник вышел тихо.
«Должно быть, она действительно сломала ему ребро», – подумал Вагнер. Потом вспомнил найттатчера, в которого на приемных испытаниях всаживали пули, и улыбка сразу сошла с лица майора. Рубин сказал о прикрытии для очкариков, но от кого их прикрывать – от федералов или от самих найттатчеров? И потом – одному отправляться или дадут еще человека? Хорошо бы с напарником, иначе придется не спать сутками, а от этого майор Вагнер поотвык, сидя в просторном кабинете.
49
После ухода Рубина Вагнер решил было повторить заказ кофе, однако, поразмыслив, решил прежде доложить Полю Дюрексу. Набрав его номер, он услышал знакомый голос:
– Что нового, Джордж?
– Ко мне приходил полковник Рубин, сэр, он приказал мне отправляться в распоряжение некоего Апдайка, на фабрику.
– Для чего?
– Я должен буду выполнять роль прикрытия для их очкариков.
– То есть сам поедешь в джунгли?
– Выходит, так.
– Ладно, поезжай. Только…
– Что?
– Ты не представил мне отчет о прошлом посещении фабрики.
– Но вы же говорили, что у вас нет времени.
– Теперь оно есть и… давай, я к тебе сам зайду.
– Как скажете, сэр. Когда зайдете?
– Прямо сейчас.
– Жду.
Вагнер положил трубку и покрутился на кресле. До чего же удобно иметь такого покровителя, как Дюрекс – не нужно ломать голову, как поступить в той или иной ситуации. С другой стороны, никогда не знаешь, в какой игре тебя используют, но тут уж ничего не поделаешь – риск есть риск, на то и война.
Дюрекс появился минут через семь. Он бесшумно миновал приемную и, как обычно, совершенно неожиданно материализовался в дверях кабинета, верный щегольским двубортным пиджакам и рыжим остроносым ботинкам с начищенными медными пряжками.
– Здравствуйте, сэр, – сказал майор Вагнер, поднимаясь, но Дюрекс махнул рукой, дескать – не стоит, и сел в кресло, где еще недавно сидел полковник Рубин.
– Начнем с посещения фабрики – как все прошло? – Покровитель Вагнера положил ногу на ногу и внимательно посмотрел на майора, как будто хотел удостовериться, что тот не станет врать.
– Хорошо прошло, то есть не то чтобы очень. О проблемах с охраной докладывать?
– Обязательно.
– Они меня чуть не пристрелили, сэр.
Брови Дюрекса удивленно шевельнулись.
– Да-да, что-то у них в иридиодатчике не сработало, и меня приняли за другого, признаюсь, я чуть не обгадился, глядя, как у трех десятков парней дрожат пальчики на спусковых крючках.
– Ну потом все разрешилось?
– Конечно, я остался жив.
– Что дальше?
– Потом меня водил по фабрике забавный маломерок в очках, я так понял, самый главный из яйцеголовых – доктор Померанец. Он показывал мне весь процесс получения – от заготовки и до найттатчера.
– Заготовки?
– Это у них сленговое словечко, на самом деле заготовка – живой человек, который даже не догадывается, что из него вылепят. Окажись я в такой ситуации, пустил бы себе пулю в лоб, честное слово.
– Что же тебя так напугало?
– Не напугало, сэр, вовсе не напугало, я много повидал, но такого… – Майор покачал головой. – Сначала в эти заготовки забивают пустотелые иголки, потом закачивают какие-то там то ли стероиды, то ли анаболики – я не запомнил. Тело этого человека при этом набухает от избытка мышц – смотреть противно.
– Что было потом?
– Потом этого набухшего человека переводят на другой этап, и какая-то машинка всаживает ему в мозги процессор, причем этот процессор совмещается с мозгами лишь каждого пятого, у остальных начинается ломка в прямом смысле – лопаются мышцы, ломаются кости. Изуродованное таким образом тело вырывают из зажимов специальными крюками – на бойне такого не увидишь.
– Любопытно, – ровным голосом произнес Дюрекс. – Я думал, людям вроде тебя нравятся подобные сцены.
– С чего это?
– Неважно, – отмахнулся Дюрекс. – Продолжай.
– Ну, потом этих парней – я имею в виду получившихся найттатчеров – пробуждают электрошокерами, да такими разрядами, что у них на шкуре рубцы остаются. Но это еще не все! – Вагнер взял со стола салфетку и промокнул лоб. – Их еще из пистолетов опробывают, сэр!
– То есть? – Дюрекс слегка склонил голову.
– Очень просто – всаживают несколько пуль и смотрят, как этот бедняга корчится, но, нужно сказать, раны на них затягиваются практически на глазах – вот это действительно чудо!
– Это все? – после недолгой паузы уточнил Дюрекс.
– Все. Хотя – нет!
Вагнер даже по столу хлопнул – так ярко в его памяти всплыло еще одно воспоминание.
