У девушки болела голова, саднило горло и дышать носом было тяжело. «Просто грипп начинался, – с облегчением подумала она. – Какое счастье, я было решила, что это острый психоз». На привокзальной площади маячил Егор с букетом белых хризантем. Подбежал, выхватил из рук легкую сумку, чмокнул в щеку:
– Я не ожидал, что за день и две ночи так соскучусь. Оказывается, когда ты в Москве, мне спокойнее. Осунулась и такая бледненькая. Еще больше похожа на стрекозу на ромашке. Утомилась? Я от родителей даже из Австрии больной возвращаюсь. Точек соприкосновения с каждым годом все меньше и меньше, темы для разговоров находятся с трудом. Но это нормально. Взрослеем, стареем, отвыкаем друг от друга. Садись в машину, расслабься.
Катя последовала его совету и, не успев пристегнуться, заснула. Очнулась, когда машина остановилась и парень завозился с ее ремнем безопасности
– Где мы? – спросила девушка, ощущая только невероятную слабость. У нее не было уверенности в том, что она сумеет выбраться на асфальт.
– У меня, в Сокольниках. Я накрыл стол к воскресному завтраку, прежде чем отправиться за тобой. Стрекоза на ромашке, прошу.
– Егор, извини, мне нехорошо. Неприятности дома. Не то что неприятности, просто как-то все не так. Бессонная ночь в поезде и, кажется, надышалась вирусами.
– Тем более. У меня не только чай-кофе-шампанское, но и «Терафлю» есть. Примешь горяченького. Как там в рекламе: «Некогда болеть?» Полежишь. Отдохнешь, пока подействует. И я отвезу тебя домой.
– Заманчиво, – признала Трифонова и шевельнула ногой. Она чуть разогнулась в колене. И все.
– С тех пор, как впервые тебя увидел, мечтал, – воодушевился айтишник.
Аккуратно поднял девушку с сиденья и на руках отнес в квартиру на втором этаже. Уложил в спальне на широкую кровать. Принес горячее лекарство. Оно, будто издеваясь, и не собиралось действовать.
– Легче становится? – волновался Егор.
– Не сказала бы.
– Еще только десять минут прошло. Сама понимаешь. Мне где-то через полчаса незаметно помогает. Может, параллельно используем другой продукт? Для улучшения настроения?
И тут разумная Трифонова совершила идиотский поступок. Она согласилась выпить шампанского. Никогда не искала для себя оправданий. Но в этот раз твердо знала, что неимоверно устала от своего состояния, и готова была попытаться взбодриться любым способом. За первым бокалом последовал второй. Потом третий. Ей даже померещилось, что все налаживается. Но через пять минут стало ясно, что она ошиблась. Голова теперь не только болела, но и кружилась. И затошнило сильно. Катя откинулась на подушки. Егор, который не был уверен, что она останется на ночь, не пил. Минут через пятнадцать девушка поняла, что его руки лежат на ее коленях. Ладони были такими горячими, что жар ощущался сквозь джинсы. Дыхание тоже обжигало ухо Трифоновой: парень уговаривал ее заняться сексом.
– Егор, ты получишь гораздо больше удовольствия, если потерпишь, пока я буду здорова, – через силу говорила Катя. – Сейчас я в состоянии только лежать замшелой колодой.
– Помнишь анекдот? «Когда от женщины лесом пахнет? Когда она лежит, как бревно». Но ты приболела, тебе можно. Это я не могу больше сдерживаться.
– А я не могу отбиваться. Постарайся успокоиться, ты же мужчина, а не тинейджер. Да, у нас все шло к постели. И пришло бы. Я тебе не отказываю в принципе. Только не спеши, не порть все.
– Не могу. Обещаю ничего не испортить. И ничего не сломать между нами. Ты позволишь?
Надо было подниматься и уходить. Но как?
– Делай что хочешь, – прошептала Трифонова.
Желания у него были несложные. Катя никогда не имела дела с извращенцами, но полагала, что голая неподвижная женщина у любого могла бы вызвать более сильный прилив фантазии. Вспомнила совет вездесущих психологов: «Изредка притворяйтесь, что вас разморило от вина и вы вырубились. Пусть партнер резвится без оглядки, ему это нужно». Если они все так резвятся, то бабам лучше этого не знать. Сплошное разочарование.
«Дура, радуйся, что легко отделалась», – сказала она себе. Егор заснул рядом. Трифоновой это снова не удалось. Она начала осторожно, лежа, надевать белье и все остальное. Этой процедуры Кате не суждено было забыть никогда. Ее лихорадило, в отверстия для ног и рук она попадала с десятого раза. Тянуть одежду вверх сил не было. Девушка заливалась слезами, кусала пересохшие губы, вцеплялась в края одежды и снова натягивала ее. Полсантиметра, сантиметр – пауза. Еще сантиметр… Но нет худа без добра. Катя вспотела, как загнанная лошадь. Пот струился по лбу, вискам и даже по щекам. Волосы стали мокрыми. И вдруг она почувствовала, что шампанское действовать прекратило, а парацетамол начал. Голова стала ясной и легкой. Мышцы ныли, но это уже не вызывало отчаяния. Да и тряпки, наконец, криво, но сели на положенные им места.
Вскоре пробудился новоявленный любовник. Засуетился:
– Еще шампанского, стрекоза на ромашке?
Трифонова уже тряслась от ярости, когда слышала про это пучеглазое насекомое. Но, поскольку знала, что больше айтишника в ее жизни не будет, скандалить не стала. Ей необходимо было экономить силы.
– Егор, мне просто необходимо отлежаться в собственной постели. Отвези меня домой.
– До сих пор не стало лучше? – игриво спросил он, гладя ее плечо и явно намекая на недавнюю близость.
– Нет.
Надо отдать ему должное, кубарем скатился с кровати и мигом оделся. Не спрашивая, подхватил на руки и отнес в машину. Вот за это Трифонова была ему благодарна. Она не представляла себе, как спустится по лестнице. Разве что сядет на пятую точку, упрется сзади руками и будет медленно перемещаться со ступеньки на ступеньку. Ехали молча – девушка сделала вид, что задремала. Парень ее не беспокоил. На удачу, пробок не было. Машина остановилась возле калитки. Катя открыла глаза.
– Отнести? – нежно спросил он.
«Кажется, готов к продолжению на моей территории, – кисло подумала она. – Трудно оценить тяжесть чужого состояния. Он так и не понял, насколько мне плохо. Чуткости, способности поставить себя на место другого нет совсем. Тем хуже для него».
– Егор, мы больше не увидимся, – сказала она.
– Почему? – изумился он. – Катенька, стрекозка моя, я тебя не насиловал, ты сказала «да».
– Не насиловал. Но воспользовался моей беспомощностью. И даже при максимальной доступности тела был весьма небрежен. Удовлетворялся вовсю и даже не пытался что-то дать мне. А оргазма не бывает только у мертвых женщин, запомни.
Это был урок уроков. Егор никогда прежде не встречал требовательных девушек, которые ничего не стеснялись ни до, ни после. Он оторопело вспомнил своих прежних подружек. Неужели каждая могла бы сказать ему то же, если бы не хихикала, как дебилка, или не изображала полное глубокое удовлетворение? Самолюбие не позволило ему дойти в безжалостном анализе до конца. «Она необыкновенная, – решил парень. – Похоже, не по Сеньке шапка была. Но была!» Он уже трусил, не зная, что с ней делать дальше, как соответствовать. И все же расстаться с шапкой-стрекозой было невыносимо:
