«Пойду-ка я спать, – решила Трифонова. – И завтра встречу Колю свежей и упругой, как его роза. Вон та – самая длинная и стройная». Она начала подниматься из кресла, но так и застыла полусогнутой, испытывая настоящий ужас. Андрей Валерьянович Голубев незатейливо убил бы ее за сравнение себя с роскошным цветком. Анна Юльевна Клунина усмехнулась бы: «Про утреннюю росу забыла, Катя. Свежая, упругая, в чистых каплях утренней росы». Александрина посмеялась бы вволю: «Роза? Фу, Кать. Свежим и упругим бывает презерватив, вынутый из упаковки». А Карина Игоревна Иванцова перестала бы уважать начальницу на веки вечные. Недавно возмущалась тем, что в двадцать первом веке языки у людей поворачиваются, чтобы выдавать стародавние штампы. «Лучше сленг?» – рассмеялась главная медсестра. «Конечно, лучше», – нахмурилась личный помощник. «Я опрощаюсь со своими мальчиками, – пронеслось в голове Кати. – Что ни скажу, им в кайф. Сейчас один остался, но и он некритичен. Сам так говорит. Думать над словами не надо. Но почему столь стремительно? Неужели у человека нет никакого запаса прочности? Неужели все речевые навыки можно потерять?»
В субботу, без четверти одиннадцать Станислав Алексеевич Яковлев прохаживался по другой стороне улицы. Отвесил свой фирменный полупоклон. Трифонова улыбнулась.
– Вы сегодня не завтракаете? – вдруг спросил он густым, не исключено, что поставленным специалистом баритоном, увидев, как она направляется в противоположную от кафе сторону. В пустоте московского выходного голос свободно парил в узком пространстве и казался очень громким.
– Нет, – пискнула от неожиданности Катя и быстро зашагала прочь. Она благоразумно поела дома. И была одета для длительной прогулки. Никогда не смущалась собственным видом, но тут пожалела, что не надела что-нибудь помоднее. Пришлось себя приструнить: «Ты выбрала скромного и надежного Колю. А с акулой капитализма решила не связываться. Помнишь еще?» «Помню», – огрызнулась она же, но так зло, как давно не получалось.
Однако, увидев рыжего красавца инженера, повеселела. Забавный парень. На него оборачивались выходившие из метро женщины. Даже мужчины обращали внимание, недоуменно глядя на буйные кудри. Будто не могли определиться, смеяться им или лезть в драку. «А ведь ему сорок, – подумала Трифонова. – Станислав всего на три года старше. И выглядит не хуже. Но ощущение такое, что между ними целая жизнь. Параллельные вселенные».
– Куда? – спросила девушка, поздоровавшись.
– На Патрики. Мне там в прошлый раз понравилось.
– Боюсь, сегодня будешь разочарован.
– Почему, Катюша?
– О, Коля, лучше один раз увидеть…
Все скамейки были заняты. На склонах берегов, поближе к воде, густо сидели молодежные компании и прикармливали лебедей. По самим высоким берегам пруда ходили мамы и папы с детьми и собачники с разномастными питомцами. По дорожке бродили толпы туристов из Булгаковского дома и напряженно слушали что-то про «Мастера и Маргариту». Встречный поток гуляющих создавал едва ли не давку. И еще велосипедисты безмятежно рассекали во все стороны. И бегуны в спортивных трусах ухитрялись бегать. А между деревьями и забором по чахлой травке шастали все те же неутомимые владельцы лохматых друзей человека, целовались парочки и стояли лошади в ожидании желающих на них покататься. Самое спокойное место было возле ресторана. Но и туда регулярно кто-нибудь заходил. Коля взглянул на Малую Бронную – она тоже была забита юным задорным народом, вывалившим из углового бара на свежий воздух.
– Вот это столпотворение! – воскликнул инженер.
– Еще рано. Часа через два вообще не протолкнешься, – объяснила Катя. – Никогда не понимала, как можно получать удовольствие, слоняясь в толпе, когда все всех расталкивают локтями.
– Место знаковое. Люди приезжают отовсюду, чтобы сделать селфи. А потом им становится жаль потраченного на дорогу времени. Приходится мотаться по кругу.
– Приходится? Людям? Коля, у них есть свобода выбора. Зоопарк совсем близко, там можно наматывать километры с детьми. Бульвары в пятистах метрах. Они широкие, на них посвободнее.
– Не все ориентируются в центре.
– А зачем в нем ориентироваться? У большинства смартфоны с картами, – не согласилась Трифонова. И довольно ехидно поинтересовалась: – Ну что, сделаем кружок, раз уж пришли? Как все.
– И не один, – улыбнулся Коля. – Мне здесь хорошо!
Его эйфория не заражала. Казалось, она была для личного пользования. И выплескивалась редко и дозированно. Плюс ко всему в толчее невозможно было заниматься привычным делом – смеяться над прохожими. Никого невозможно было вычленить, лица и тела сливались в плотную массу. Катя бродила с Колей и думала, как здорово, что она – фанатичный московский ходок. Во время прогулок ее можно не развлекать. Все равно лучше, чем у города, не получится. Но если бы парень обговорил маршрут заранее, девушка предложила бы ему не переходить Тверскую в субботу.
– Так куда двигаться на бульвары? – наконец спросил Коля.
Катя махнула рукой вперед.
– А мы пробьемся вдоль баров?
– Идем по Козихе. Там тоже не пусто, но ходить можно, – довольно равнодушно направила она. – И потом за Спиридоньевским уже почти нет заведений.
– Где Козиха? Где Спиридоньевский?
– Параллельная Малой Бронной улица. И следующий переулок.
– Ясно! Пошагали! А там пообедать есть где?
– Есть, есть, не беспокойся.
– Тогда все отлично!
Катю уже не мучил, а терзал вопрос:
– Коля, ты каждую пятницу приезжаешь в клинику. И совсем не знаешь центра? Никогда не пробовал кататься по нему? Смотреть по сторонам? Мы его пешком оббегали вдоль и поперек. Это совсем не долго. Он ведь небольшой.
Когда-то Трифонова отложила прощание с Мироном, потому что любовник догадался возить ее по ночной Москве и рассказывать о ней. Представить себе сорокалетнего коренного москвича, который живо интересуется, где Козиха, она не смогла бы. Но вот он стоит перед ней во плоти. Вроде с руками, ногами, головой. Но такой странный.
– Я въезжаю сюда со стороны Белорусского вокзала…
– А, поняла, откуда ты. Но потом-то? После работы? – намертво вцепилась в чудика Трифонова.
– Потом домой, Катюша. У вас тут парковки платные. И бензин дорогой, мне его фирма не оплачивает. И машину я содержу на свои – техосмотр, ремонт. Так что не до катаний из любопытства.
– Извини, я не подумала, что кризис, что вам давно не повышали зарплату. Извини, – Трифонова мысленно обозвала себя последними словами. Он же говорил о трудностях с деньгами.
– Брось, все ерунда, – отмахнулся Коля.
Они вышли на Тверской бульвар.
– Так близко? – умилился он.
– Да.
«Впору платить за себя в кафе, – подумала девушка. – Почему я с самого начала не догадалась предложить? И все-таки можно было на метро сюда добраться и побродить. Нет, мальчик, тебе просто неинтересно. Много таких в Москве? Тех, которым она по большому счету не нужна? Безвылазно живут в своих районах и довольны столицей до умопомрачения. Хотя люди работают, им некогда. А в выходные меньше всего хочется именно лезть в транспорт».
