— Я хотел бы взглянуть на ваши работы, Рембрандт, — быстро сказал Джефф.
— Это очень просто, — Рембрандт прикоснулся к скрытой панели, и участок пола перед огромным окном внезапно засветился. Казалось, будто там возникло несколько предметов, однако Джефф понимал, что это голограммы. Лишь одна из них была четкой; две другие оставались затуманенными.
Четкое изображение медленно поворачивалось. Джеффу показалось, что он никогда в жизни не видел ничего прекраснее. Это была скульптура из света и подкрашенного кристалла. Сперва она ничего не означала для разума, однако через несколько минут Джефф мог увидеть в ней практически все, что ему хотелось видеть.
Затем скульптура поблекла, подернувшись дымкой, и в фокус вошел другой предмет. Он имел форму грубо вылепленного каравая, и казалось, всей своей поверхностью издавал музыкальные ноты, складывавшиеся в завораживающую, радостную мелодию. Джеффу хотелось притопывать ногами в такт музыке, и он поймал себя на том, что широко улыбается. Тот, кто создал этот предмет, обладал развитым чувством юмора. Неужели юмор воспринимается одинаково всеми разумными существами?
— Это служит для развлечения наших малышей, — заметил Рембрандт. — У нас нечасто рождаются дети, но тем сильнее мы любим их. Впрочем, этот экземпляр пользуется популярностью и среди взрослых.
Джефф кивнул. Веселый объект потускнел; рядом высветилось прямоугольное полотно, натянутое на раму. Когда оно вошло в фокус, Джефф ахнул от изумления.
— Это же картина, написанная маслом!
— Не совсем так, но техника живописи и полотно обладают сходством с человеческими. Мы пользовались этой техникой в начале нашей истории, и несмотря на присущие ей трудности и недостатки, она по-прежнему распространена среди серьезных художников, ибо требует искусности, которую можно достичь лишь упорным трудом.
На картине была изображена драконица, баюкающая свое дитя, в стиле мадонны с младенцем эпохи Возрождения. Полотно, казалось, излучало любовь и нежность.
— Я встречался с джемианскими драконицами, — сказал Джефф. — Но они не помнят Других, сделавших их разумными и цивилизованными. Но, конечно, ты не так стар, Рембрандт, и не можешь быть одним из основателей Джемии.
— Разумеется, — с улыбкой отозвался Рембрандт. — Мы живем дольше людей, но не так долго. Джемианские драконы превратились в одну из наших легенд, и мы любим изображать их на картинах.
— Они были бы счастливы встретиться с вами, — тихо сказал Норби. — Если Джемия еще существует. Если вообще что-либо существует.
Произведения искусства исчезли, и в комнате как будто сразу стало холоднее. Рембрандт прикрыл свой средний глаз и покачал головой.
— Нет, теперь мы стали космическими странниками. Мы не посещаем другие планеты. Мы считаем, что нужно оставить в покое разумных существ, которым мы когда-то помогли, вроде джемианских драконов или иззианцев. Кстати, иззианцы не вымерли?
— Разве вы не знаете? — ошеломленно спросил Джефф. — То есть… неужели вы не следите за ними?
— Ах, молодой землянин, я вижу, что ты считаешь нас всемогущими. Хотя мы гораздо старше вас, но наши расы не так уж сильно отличаются. Вся наша долгая история и технологические достижения не подготовили нас к подобному кризису. У нас нет приборов, которые могли бы снабжать нас информацией о будущем. Без помощи Норби мы бессильны выяснить, что могло случиться со вселенной.
— Я готов помочь, — твердо сказал Норби.
Корабль Других, такой огромный, что Джефф успел увидеть лишь крошечную его часть, вернулся в гиперпространство и переместился вперед во времени.
— Не понимаю, — пробормотал Джефф. — Если гиперпространство не имеет измерений и существует вне времени, то как мы можем двигаться вперед во времени, находясь в гиперпространстве?
— Мы не двигаемся, — отозвался Норби, подключенный к корабельному компьютеру. — Я тоже этого не понимал, хотя делал это, поэтому спросил у ВЭМ…
— У ВЭМ? — переспросил Рембрандт. Остальные члены команды, находившиеся в рубке, одновременно моргнули всеми тремя глазами.
— Так я назвал ваш огромный компьютер. Я обратился к ней «Ваше Электронное Могущество», когда пытался подключиться к ней — с ней не так-то просто поладить, — но потом я вроде бы даже понравился ей…
Рембрандт провел по лбу одной из своих верхних рук.
— Мы никогда не думали, что наш компьютер обладает личностью, а особенно — женской личностью. Так ты говоришь, ВЭМ объяснила тебе теорию гиперпространства?
— Совершенно верно. Конечно, биологический мозг вроде вашего или Джеффа не способен полностью разобраться в ней.
Джефф и Рембрандт переглянулись, а остальные члены команды, находившиеся в рубке, заулыбались. Хвастовство Норби было одной из немногих его слабостей.
— Объясни нам в двух словах, Норби, — попросил Джефф.
— Когда вы находитесь в гиперпространстве, то для вас не существует никакого времени, кроме биологического. Если вы остаетесь там, то старитесь точно так же, как и в обычном пространстве, но можете выйти обратно практически в тот же момент, когда вошли, так что все остальное не изменится.
— Но…
— И далее, — продолжал Норби. — Когда мы продвинулись во времени, благодаря моему гению, это событие произошло во время перехода из гиперпространства в нормальное пространство.
— Какая-то бессмыслица, — буркнул Джефф.
Норби неопределенно помахал руками взад-вперед.
— Возможно. Наверное, я тоже не понимаю всех тонкостей гиперпространства, но я доставил вас сюда.
— Мы знаем, где мы находимся, — терпеливо сказал Рембрандт. — Но в какое время мы попали?
— Сразу же после исчезновения Инга. Может быть, нам с ВЭМ стоит передвинуть корабль дальше во времени, выйти в нормальный космос и посмотреть, все ли там в порядке?
Наступила тишина.
— Я не могу рисковать кораблем, на борту которого хранятся произведения искусства, собранные за всю историю Других, — наконец сказал Рембрандт. — Нужно устроить разведочную вылазку и выяснить, каковы условия в теперешней вселенной. Я отправлюсь вместе с Норби.
— Нет, — возразил Джефф. — Ты Рембрандт… я хочу сказать, ты такой же великий, как и он. Мы пойдем вместе с Норби.
Маленький робот отключился от ВЭМ и вышел в центр комнаты. Он втянул ноги и поднялся в воздух, глядя на присутствующих всеми четырьмя своими глазами.
— Ни одно биологическое существо не должно идти со мной. Вселенная может оказаться смертельной для него, но робот проживет достаточно долго, чтобы вернуться обратно с информацией. Я отправлюсь один.
У Джеффа не было времени спорить. Он рванулся к Норби как раз в тот момент, когда робот прощально помахал рукой.
Глава 7
Катастрофическая перемена
Джефф лежал лицом вниз, глядя в пол. Кто-то лизал его шею. Он сел и увидел, что находится в рубке «Многообещающего», маленького семейного корабля братьев Уэллсов, а Норби сидит за приборной панелью. Больше он не мог ничего разглядеть, потому что Оола, его Многоцелевое Домашнее Животное, взгромоздилась на него и восторженно облизывала его лицо. Откуда-то из-под ее пушистого зеленого меха исходило громкое мурлыканье.
