— Чуждым? — Джефф вынул ружье из кармана. — Ты хочешь сказать, чуждым, как этот предмет? Что-то, не созданное ни людьми, ни Другими?
— Да, Джефф. Думаю, нам нужно уйти домой. Этот портрет может оказаться не менее опасным, чем ружье.
Джефф поднялся на лестничную площадку и пристально посмотрел на портрет, но Рембрандт остался в холле вместе с Горацием.
— Отсюда поверхность кажется гладкой, словно портрет покрыт прозрачной пленкой, — сообщил он. — Не понимаю, что ты имеешь в виду, Рембрандт.
— Портрет как портрет, — сказала Хеди. — Так выглядела моя мама, когда она была актрисой. Она сказала, что нашла портрет скатанным в рулон среди оборудования, которое дед Мак-Гилликадди привез со своего корабля. Поэтому она и решила, что он брал его с собой в свои путешествия.
— Скатанным в рулон? — переспросил Джефф.
— О, Джефф, как глупо с моей стороны! Ты спросил, где моя мама нашла ружье, и я ответила, что она упоминала какую-то трубку. Может быть, она имела в виду скатанную картину?
— Дурачки, — произнес хрипловатый голос Мерлины Минн. Она медленно спустилась по ступеням на лестничную площадку. — Эта картина хранилась в металлическом тубусе и сопровождала отца во всех его поездках. Как иначе он мог сохранить ее, когда его мерзкий робот шнырял повсюду? Робот хотел забрать портрет себе.
— Ружье и картина находились в тубусе? — спросил Джефф, показав ружье Мерлине.
— Да, они хранились вместе, — подтвердила старая женщина. Грива спутанных седых волос на голове делала ее похожей на ведьму.
— А где сейчас этот тубус? — спросил Джефф.
Мерлина едва заметно пожала плечами. Ее огромные глаза казались мертвыми на бледном лице.
— Там, где он был всегда: за моим портретом. Когда я привезла картину из мастерской, где ее вставили в раму, то увидела, что она будет висеть неровно из-за выступа в верхней части стены. Тогда я прикрепила тубус к низу рамы, чтобы уравновесить ее. Сними портрет, Хеди. Я хочу наконец избавиться от него!
— Но мама, он мне нравится, — робко возразил Гораций.
— Наверное, мы должны снять его, если маме от этого будет легче, — сказала Хеди. — Не волнуйся, Гораций. Вчера я сфотографировала портрет и могу подарить тебе отпечаток.
— Но я люблю портрет, а не фотографию!
— Да, Гораций, — с горечью произнесла Мерлина. — Все любят этот портрет больше, чем меня. Отец предпочитал его моему обществу. Хеди, сними портрет и передай его тому актеру, который стоит в холле. Пусть использует его, как реквизит для своего фильма. Это будет фильм ужасов, мистер актер?
— Еще не знаю, — отозвался Рембрандт.
Хеди осторожно сняла портрет и развернула его. К основанию рамы был прикреплен полый металлический цилиндр, в который вполне мог поместиться скатанный в трубку портрет. Хеди заглянула в тубус.
— Там пусто. И на самом цилиндре ничего не написано.
— Миссис Хиггинс… — начал Джефф.
— Меня зовут Мерлина Минн!
— Мисс Минн, вы помните, что еще находилось в тубусе, кроме портрета и ружья? Может быть, клочок бумаги или ткани с какими-то письменами?
— Да, — пренебрежительно ответила Мерлина. — Я выбросила его.
Джефф скрипнул зубами.
— Вы помните, что там было написано, или надпись была на иностранном языке?
— Разумеется, я все помню, молодой человек. Это был листок, вырванный из записной книжки моего отца. Он написал на нем несколько глупых слов.
— Мама, зачем ты выбросила этот листок? — воскликнула Хеди.
— А что такого? Я актриса. Я могу запомнить все, что угодно. Там было написано: «Вся разница в мыслях».
— И это все? — спрсоил Джефф.
— Да. В отличие от меня, отец к старости стал слабоват умом. Наверное, мне следовало простить его за то, что он ценил портрет больше, чем меня, но я не могу. Отдай портрет актеру.
Рембрандт подошел ближе, глядя на Мерлину Минн. Она посмотрела на него и вздрогнула.
— Вы вживаетесь в роль или всегда смотрите на людей с таким невыносимым состраданием? Перестаньте смотреть на меня так, словно вы хотите простить все мои грехи!
— Мисс Минн, только вы можете простить себя, — сказал Рембрандт. — Перестаньте жить с ненавистью в сердце.
— Мне нравится ненависть! Она поддерживает меня, заставляет чувствовать себя живой!
— Нет, — возразил Рембрандт. — Она убивает вас и омрачает жизнь тех, кого вы любите.
— Я никого не люблю.
— Это неправда, — голос Рембрандта звучал как раскаты грома. — Подумайте, мисс Минн. Подумайте о тех, кого вы любили, о тех, кто умер или еще жив.
— Подумай о нас, мама, — попросила Хеди. — Мы с Горацием любим тебя, даже если ты ненавидишь…
— Нет! «Вся разница в мыслях», а я заключена в клетке моих мыслей. Я Мерлина Минн — великая… несравненная…
Внезапно она замолчала и разрыдалась. Но когда Хеди попыталась положить руку ей на плечо, Мерлина оттолкнула ее и бросилась к Джеффу, выхватив у него ружье.
— Мисс Минн, не надо…
— Нет, я выстрелю! Я ненавижу тебя — умри! — она прицелилась и с силой вдавила палец в углубление спускового крючка.
Глава 15
Наследство
Мерлина Минн выстрелила в свой портрет. Джефф вырвал ружье из ее цепких пальцев, но было уже слишком поздно. Картина исчезла.
— Ха! — воскликнула Мерлина. — Теперь мне стало гораздо лучше. Этот портрет мучил меня с тех пор, как я увидела его. Уходите, незнакомцы! Теперь я освободилась от прошлого и могу умереть с миром.
— Мама, не умирай! — завопил Гораций. — Ты нужна мне! Когда Хеди выйдет замуж за мэра и уедет жить в Особняк Грэйси, я останусь совсем один. Пожалуйста, не покидай меня!
— И это все, что мне остается? — спросила Мерлина. — Старый дом, где гуляют сквозняки, да безмозглый сын, что несомненно повесит фотографию моего портрета в своей нелепой мастерской, которую вы словно дети пытались спрятать от меня?
Гораций разразился слезами и убежал в боковую комнату через холл.
— Мама, ты говоришь злые, несправедливые вещи, — сказала Хеди. — В сущности, ты ведешь себя как старая ведьма. Разве ты хочешь, чтобы я возненавидела тебя так же, как ты ненавидишь себя? Что, тогда можешь умирать в одиночестве. Гораций отправится со мной в Особняк Грэйси.
Мерлина фыркнула и направилась вверх по лестнице.
— Мисс Минн! — позвал Рембрандт.
— Что такое? Вы рассердились, потому что не получили обещанный портрет?
— Я хотел бы получить то, что от него осталось.
Мерлина откинула волосы со лба и высоко вздернула подбородок. На мгновение в ней промелькнуло что-то от величественной молодой женщины, играющей Медею в сцене убийства.
