«Ой, так это же Богдан! Надо помочь ему!»
И Надя бежит… Ей легко и радостно. Но она не пробежала и половины пути, как всё вдруг исчезло под толстой пеленой тумана, упавшего на реку и на оба берега, непонятно откуда взявшегося.
Она открыла глаза. Сердце колотилось.
«Бум-бум-бум-бум!»
47
«Бум-бум-бум», — «басила» входная дверь.
За окном во всю сияло солнце.
«Боже, я проспала всё на свете».
Надя пересела в своё кресло и, подкатив себя к двери, открыла. За дверью — Зина.
— Надька, ты чё, ваще? Чё с тобой?
— Ничего… Я спала… Сколько время?
— Ни хрена себе спала! Уже десять часов! Все на ушах тут из-за тебя. На зарядку не пришла, на завтрак не явилась. Ты чё, очумела!!!
— Десять? — удивилась девушка, — вот это я дала-а, — вдруг развеселилась она, — никогда в жизни так долго не спала.
— Чё ржёшь? Весело ей! Все бегают, ищут её, а она дрыхнет…
— Ой, Зин, да ладно. Подумаешь, проспала. Вчера засиделась допоздна. Простыни штопала… Щас отнесу, покажусь.
— Царица, блин, бегай тут за ней, — шипела Зинаида и, развернувшись, зашагала к главному санаторному корпусу.
У Нади было удивительно радостно на душе. Она отлично выспалась, несмотря на вчерашний разрыв отношений с Богданом и странный сон.
Может, она была уже к этому готова? А может, и не было никаких отношений? Может, она и не любит его вовсе?
Невзирая на ночное видение, где полным комплектом были все её обидчики, а она стояла на своём берегу совсем одна, она не чувствовала себя ни одинокой, ни обиженной. Вот бы знать, что это всё значит?
Весь день был наполнен каким-то особенным непривычным светом. Всё, за что бы ни бралась Надя, сегодня получалось и приносило ей удовольствие.
«Права Наташа — надо просто быть счастливой и верить в себя. Почему же мы такие глупые, что всё время портим себе жизнь? Вон, главврач Игорь Васильевич орёт, как резаный, на сантехника дядю Семёна. Тот, наверное, опять напился и не отремонтировал что-то… Подумаешь, пьёт каждый день, зато руки у Семёна — золотые. Вот протрезвеет маленько или, наоборот, похмелится и отремонтирует. Делов-то. Такой замечательный день испортил себе из-за какого-то сантехника.
И чем же так замечателен сегодняшний день? Совершенно непонятно, что происходит… По идее, я должна быть в глубокой заднице — мой парень женится, и не на мне! Другая бы рыдала и размазывала сопли по щекам, а мне ничуть не грустно. Может, просто выспалась?»
Надя полюбовалась своим колечком, в камешке которого красным огоньком отражалось солнце. Казалось, он был живым. Коснулась его губами.
«Спасибо тебе, дорогая Наташенька. Интересно, где теперь твоя душа? В Раю? Как там, в Раю, хорошо? А может, не в Раю, может, ты где-то рядом? Ведь не зря же мне всё время хочется поговорить с тобой. Ты стала моим самым близким другом, даже ближе Богдана, а ведь я тебя совсем не знала при жизни».
Об этом Надя думала по дороге в спортзал. На сегодня был намечен эксперимент. Последнее время покалывание в ногах участилось и стало более интенсивным, и она решила попробовать встать на ноги.
«По-моему, сегодня очень подходящий день».
Въехав в зал, она сначала тщательно сделала все упражнения для рук, для шеи и спины. Потом, подкатив коляску вплотную к шведской стенке, крепко взялась руками за верхнюю перемычку, до которой могла дотянуться. Резко подтянувшись, перехватила руками за перемычку выше так, чтобы практически висеть на лестнице. Но не совсем. Часть веса тела всё-таки было на ногах. Надя стояла! Да, она крепко держалась за перекладину шведской лестницы, но она стояла!
Ноги, которые на протяжении нескольких лет были в бездействии, дрожали. Отпустить руки она не могла, согнуть колени не могла, но она стояла на своих ногах и, самое главное, чувствовала — у неё есть ноги!
Тяжело дыша и осторожно перебирая руками вниз, Надя ухватилась за поручень кресла и плюхнулась в него, больно ударившись бедром, заплакала.
Совершенно непонятная вещь — человеческая душа. Когда, казалось бы, не грех поплакать, вдруг оказывается, что у тебя самое что ни есть радужное настроение и хочется прыгать от радости, хлопать в ладоши и смеяться. А вот сейчас как раз бы ликовать и чувствовать себя победителем, так нет, сидишь и ревёшь белугой, закрыв лицо ладонями. А может, душа тут ни при чём? Что же тогда?
Счастливые Надины страдания прервал звук открывающейся двери зала. Был понедельник, и спортивное помещение было расписано по минутам. Девушка вытерла полотенцем, которое она всегда брала с собой на занятия, лицо и покатила к выходу.
Виолетта Михайловна, инструктор по лечебной физкультуре, с удивлением уставилась на неё. Она не могла понять, чего было больше на Надином лице: растерянности, боли или счастья, и это ставило женщину в тупик.
— Надюша, у тебя всё нормально? — поинтересовалась она.
— Да, Виолетта Михайловна. Всё хорошо, даже лучше, чем всегда.
— А почему же ты тогда плачешь?
— Да я и сама только что об этом думала, — засмеялась в ответ Надя, — странно, не правда ли?
«Действительно, странно. Вообще, странная девушка», — сделала своё заключение инструкторша, и весь интерес к Наде у неё тут же пропал. Зачем ей чужие сложности, у неё своих хватает.
48
Вся следующая неделя прошла на подъёме. Надя ликовала и ужасно гордилась своими успехами. Она загрузила себя работой так, что ей некогда было думать ни о чём другом, только о делах, которые были запланированы.
Николай Гаврилович, узнав про достижения своей внучки, приходил теперь ежедневно и, подхватив девушку под мышки, поднимал с кресла и с каждым разом ослаблял поддержку, так, чтобы Надя использовала свои ноги всё больше. Девушка старалась работать над этим изо всех сил. До седьмого пота, до изнеможения. И к пятнице, поставив Надю на ноги, дед отпустил её и отступил на шаг назад. Надя, правда, простояла всего секунд десять, а потом с грохотом рухнула назад в кресло, чуть не перевернув его. Но оба: и дед, и внучка — чуть ли не задыхались от усилий и счастья.
Всё больше времени уходило на написание дневника. Наде стало интересно не только планировать свою работу, но и описывать людей, их поведение и своё отношение к ним и к событиям, которые происходили. Там же она частенько «беседовала» с Наташей. Ей хотелось «поговорить» и с Богданом, но это всегда вызывало у неё злость, и она откладывала это на потом.
Однажды, когда она «советовалась» с Наташей, ей показалось, что та прошептала ей:
— Отпусти.
— Ага, как «отпусти», если обида давит и гложет. Предатель!
— Почему предатель? Просто молодой мужчина с нормальными физиологическими функциями. Неравнодушный и душевный. Переживает. Если хочешь сохранить его как друга — отпусти… Ты же любишь его, а значит, желаешь ему счастья — отпусти…
