– Я скучала по тебе, придурок ты этакий.
И мы обнялись.
* * *
Следователь Игорь Романов ехал на машине сзади нас. Он с кем-то неотрывно разговаривал, смотрел фотографии на ноуте и что-то постоянно записывал в блокнот. Автомобиль остановился возле Диминого дома, и мы минут пять ждали, когда он выйдет, но, так и не дождавшись, открыли дверь и вытянули его из машины, посыпались ручки, блокноты, записные книжки и прочий хлам.
– Соберите все, – велел он. – Мне некогда, мне срочно нужен нормальный Интернет.
Он выхватил у Димы ключи и вошел в дом, оставив нас у машины с разбросанными записками и всем тем, что вывалилось. Дима лишь пожал плечами. Мы быстро все собрали и последовали за Игорем. Дверь он не закрыл, ботинки не снял – сел за стол и снова уткнулся в ноут.
Мы с Димой быстро покидали вещи в чемодан – следовало срочно ехать обратно в Лос-Анджелес, самолет поздним вечером, но дел еще куча. Неосмотрительно забронированные квартиры риелтор сдаст обратно, но мне еще нужно забрать мои вещи.
– Клэр, Клэр, прием, – послышалось из кухни. – Ты слышишь меня? Ах, черт, это автоответчик… Это Игорь Романов, мне срочно нужна твоя помощь. Срочно! Перезвони мне, это сверхважно!
Не сговариваясь, мы побросали вещи и ринулись в кухню. Игорь говорил по телефону, раздавал поручения связаться с кем-то в Мексике, а на наш немой вопрос показал на экран ноутбука.
Я склонилась пониже и зажала рукой рот.
Во весь экран было фото, сделанное, судя по качеству, на телефон. На фото – большой кузов или что-то вроде него. На деревянном полу, покрытом соломой, сидит девушка, бледная и уставшая.
– Это Лиза, – сказал Дима не своим голосом.
Игорь закончил говорить по телефону.
– Это фото сделал ваш поклонник, он американец, работает на американо-мексиканской границе. Он узнал Лизу, но задержать их у парня не было никакой возможности. Документы – в идеальном порядке. Девушка сказала, что едет в Мексику по делам вместе со своим мужем. Поскольку мы не задействовали полицию, у вашего поклонника не было иного выхода, кроме как сделать фото, причем тайком, записать их маршрут следования и паспортные данные. Вероятнее всего, и маршрут они изменят, и паспорта выбросят. Но он все переслал мне, вернее, вам. Я его уже поблагодарил.
– Она солгала, потому что ребенок наверняка в другой машине, – сказал Дима. – И что теперь делать? Лиза в Мексике… Но она жива.
– Теперь мы знаем, под какими документами она жила, и вы можете заявить в полицию. Это нужно сделать как можно скорее… О, простите, это Томпкинс.
Он ушел в другую комнату, а Дима сел возле монитора и всмотрелся в лицо девушки. Я видела сходство – невозможно было не заметить. Лиза Лаврова была настоящей красавицей. Высокие скулы, чистая, гладкая кожа, прекрасная фигура. Волосы длинные, блондинка. Такие же губы, большие и чувственные; такой же гордый носик и такие же большие глаза, как у Димы. Да, Лизе Лавровой повезло с внешностью, ничего не скажешь… А вот с судьбой…
– Мы ее найдем, – сказала я. – Слышишь меня? Обязательно найдем!
Дима кивнул и заплакал. Я обняла его и прижала к себе.
Господи, сделай так, чтобы я не соврала. Очень тебя прошу – не для себя, для Димки.
Вася
Кто сказал, что ночь – не лучшее время для вторжения в чужое жилище? Самое оно. Ночь скрывает все следы, заглушает все. Конечно, если вы можете двигаться бесшумно и практически не касаясь предметов вокруг. У Фила это получалось отлично, а вот у меня – не очень.
На участке я дважды умудрился наступить на сухую ветку, создав такой треск, который легко можно перепутать с грохотом на лесоповале. А еще я чихнул в самый неподходящий момент – как в лучших американских триллерах. Мне было страшно, я готов был наложить в штаны в любую минуту. И сухие ветки хорошенько меня испытывали, черт возьми.
– Может быть, еще споете? – спросил Фил шепотом после моего чиха.
– Я сам знаю, что налажал, извини, – прошептал я в ответ.
Мы обошли дом, в котором жил Амерханов, и обнаружили, что дом имеет еще один вход – через подвал. На двери висел амбарный замок, но Фил расправился с ним легко и просто – попшикал на него какое-то средство и оторвал, практически без шума.
Дверцы распахивались наверх, предательски скрипнули. Первым в темноту полез Фил, за ним – я. Мою спину немного отпустило, но все равно чувствовалось, что она нездорова. То и дело возникали прострелы, то там тянуло, то здесь; я выпил успокоительное, чтобы не перегружать сердце, но тахикардия была – я слышал тикающее, как большие часы, сердце. Все же такие нагрузки не для меня, надо было послушать Диму и отправить Фила одного.
Лестница была невысокой, и скоро мы оказались на земляном полу. Фил закрыл дверцы в подвал, включил фонарик и пошарил по стенам. Мне казалось, что вот-вот луч выловит из темноты перекошенное от злости лицо Амерханова, но нет. Небольшое помещение было пустым, только деревянные стены, две двери и мягкий пол под ногами – землю ничем не покрыли, оставили как есть. Пахло свежей древесиной и сыростью.
Одна дверь явно вела в дом – та, что слева; а куда вела дверь справа? Я осторожно потрогал ручку. Конечно, она была заперта.
– Фил, – осторожно позвал я напарника.
Но он не отвечал.
– Фил, – повторил я громче.
И вдруг понял, что в подвале я один. Я не увидел это, скорее почувствовал. А потом и услышал – когда задержал дыхание. Я дышал один.
Я вытянул вперед руки скорее инстинктивно, чем для пользы дела. Руки у меня были слабые, как и все тело. Едва ли я смогу защитить себя от этого громилы. И чего я сюда поперся?!
– Его нет дома, – услышал я где-то рядом и заорал от ужаса.
Это был Фил. Он включил фонарик и показал на себя в проеме той самой двери, которая вела в дом. Оказывается, пока я дергал ручку – каких пять-семь секунд, – он уже успел не просто уйти, но и обследовать дом.
Или мне только казалось, что прошло так мало времени?
– Ты чего орешь?
– Я тебя потерял!
– Пошли, покажу кое-что интересное.
Он повел меня в дом. Сердце колотилось как бешеное и немного побаливало. Спина от испуга перестала болеть, но скоро опомнится и снова заноет. Кажется, самое время дать заднюю.
– А ты хорошо осмотрел дом? Почему ты уверен, что его там нет?
– Он собрал свои вещи и куда-то уехал. Видимо, ты его все же напугал.
Мы поднялись на второй этаж, и Фил проводил меня в спальню. Свет фонарика вырвал из темноты небрежно заброшенную одеялом кровать с несвежими простынями, вывороченный шкаф, валяющиеся на полу джинсы вперемешку со свитерами и свитшотами. В углу доверху набитая бельем корзина, от которой исходил запах застарелого пота. Комод с выдвинутыми ящиками, самый нижний выволочен на середину комнаты, абсолютно пустой. На дне ящика – масляные капли.
