— Теперь слово Валюше, — произнесла Кира, видя, какое действие оказала на Тенгиза ее последняя фраза.
— Мне нечего добавить к тому, что ты только что сказала. — Валя пожала плечами. — Пожалуй, лишь одно. Еще неделю назад я опасалась дать название тому, что связывает меня с Вадимом, считала наши отношения просто далеко зашедшим флиртом. Теперь я знаю наверняка, что это. Это не флирт. Я… люблю Вадима. Он мне дороже всего на свете, без него я — ничто.
Кира неожиданно резко встала из-за стола.
— И где это Нюта запропастилась? — в голосе ее звучала досада и даже злость. — Совсем распустились горничные. Вернется Вадик, обязательно скажу ему, что нужно принять меры. — Она глянула на Валю, сидевшую с гордо поднятой головой и пылающим лицом, и проговорила чуть мягче: — Я рада, Валюша, что ты наконец сделала правильные выводы из того, что происходит. Думаю, когда Вадим приедет, вам обязательно нужно объясниться.
Дверь гостиной распахнулась, и появилась Нюта с подносом, на котором красовались три чашки, чайник, сахарница и вазочка с шоколадными конфетами всевозможных сортов.
— Такое впечатление, будто ты готовила званый обед по меньшей мере из пяти блюд, — недовольно заметила Кира, садясь обратно на свое место.
Девушка виновато опустила глаза.
— Простите, ради Бога. У Наташи зуб разболелся, делала ей полоскание.
— Пусть к врачу сходит, нечего заниматься самолечением. Ладно, ставь поднос и иди.
Валя снова, в который раз восхитилась Кириной манерой разговаривать с прислугой — будто та была от рождения царских кровей, и всю жизнь только и делала, что командовала и распоряжалась, а не скромно трудилась в средней школе. «Мне бы такой характер», — вздохнула она про себя. Горничная послушно поставила поднос на стол и бесшумно вышла.
— Кто какой чай любит? — совсем другим, светским тоном полюбопытствовала Кира. — Кому покрепче, кому послабей?
— Мне послабей, — отозвалась Валя. — Мне Антошку кормить.
— А мне, наоборот, покрепче, — попросил Тенгиз.
Он странным образом успокоился, будто выполнил поставленную перед собой задачу и, хоть и не добился результата, все равно чувствовал облегчение. В глазах его больше не было гнева и злости, выражение лица стало бесстрастным и отрешенным.
Кира разлила по чашкам заварку. Потом поискала глазами на столе и досадливо всплеснула руками.
— А молоко-то! Эта дурында забыла подать молочник! Валюша, тебе обязательно нужно добавить в чай молоко, для лактации.
Валя и сама мечтала именно о чае с молоком. Кормление отнимало у ее организма большое количество энергии, восполнить которую могли лишь молочные продукты.
— Я схожу, принесу. — Она встала из-за стола, радуясь, что хоть на несколько минут избавится от необходимости находиться рядом с Тенгизом.
— Сходи, дорогая, сходи. Уж прости, что приходится тебя тревожить.
— О чем ты? — Валя улыбнулась Кире и легкой походкой вышла из гостиной.
Она дошла до кухни, залезла в холодильник, достала оттуда новый, нераспечатанный молочный пакет. Вскрыла его, налила немного молока в фарфоровый кувшинчик и вернулась обратно, к столу.
Тенгиз и Кира сидели молча, каждый погруженный в свои мысли. Чашка Тенгиза уже была пуста. Валя разбавила свой чай молоком и положила туда три ложки сахара.
— Пожалуй, я поеду, — как-то не совсем уверенно произнес Тенгиз, глядя в пол, — раз все так плохо…
— Для вас, — с улыбкой уточнила Кира. — Для Валечки совсем даже не плохо, а, наоборот, очень хорошо.
— Да, согласен. — Он скользнул беглым взглядом по Кириному лицу и тут же снова отвел глаза.
— Может быть, еще чаю? — вежливо, но равнодушно поинтересовалась Кира.
— Нет, спасибо. — Тенгиз решительно поднялся и пошел к дверям.
— Счастливо доехать по такому ливню, — бросила ему в спину Кира.
— Постараюсь. — Он исчез в коридоре.
Кира с облегчением выдохнула и размашисто перекрестилась.
— Слава тебе, Пресвятая Дева Мария! Ну, и козел!
— Конечно, козел, — подтвердила Валя, с удовольствием глотая сладкий и теплый чай, — ты еще зачем-то защищала его.
— Я не защищала, глупышка. Я просто не хотела, чтобы дошло до рукоприкладства. Кавказцы — народ горячий, у них от любви до ненависти один шаг. В доме одни женщины, что бы мы стали делать, если бы твой Тенгиз надумал поучить тебя уму-разуму с помощью кулаков?
— Ты, как всегда, права, — улыбнулась Валя. — Тебя, наверное, ученики обожали. Ты все всегда знаешь.
— Если бы обожали! — Кира грустно усмехнулась. — Школа — это отдельный разговор, лучше сейчас его не начинать.
— А Антошка-то где? — спохватилась Валя. — Ты оставила его в манеже?
— Твой Антошка давно спит сном праведника. Я попросила Наталью покараулить его, хотя, думаю, он проснется лишь к утру.
— Но ведь еще целое кормление.
— Брось, — отмахнулась Кира. — Парню уже девять месяцев, он вполне может обойтись и без этого.
— Нет, я все-таки покормлю его, — возразила Валя и неожиданно почувствовала, как у нее слипаются глаза.
Сказывалась давешняя бессонница и колоссальное нервное напряжение, которое она только что испытала в присутствии Тенгиза. Ее буквально клонило к столу, не осталось сил даже чай допить.
— Что с тобой? — встревоженно проговорила Кира, глядя на поникшие и обмякшие Валины плечи. — Тебе нехорошо?
— Спать хочется. Так бы и вздремнула часок, другой.
— Так вздремни, в чем проблема? — Кира отодвинула от себя чашку. — Пойдем, я отведу тебя наверх.
— Пошли, — согласилась Валя.
Кира почти волоком дотащила ее на второй этаж. В детской стояла тишина, нарушаемая лишь едва слышным сопением Антошки. Его сонное, ровное дыхание подействовало на Валю еще более расслабляюще. Она с трудом доковыляла до дивана, скинула шаль и свернулась клубком под одеялом.
— Спи, — напутствовала ее Кира.
— Через два часа обязательно разбуди меня. Будет одиннадцать, и я покормлю малыша.
— Разбужу, не волнуйся.
Валя хотела еще что-то сказать, но язык отяжелел настолько, что им невозможно стало пошевелить. Перед глазами поплыли причудливые видения…
…Ей снилась Танька. Она была совершенно здоровая, веселая и босоногая, только остриженная под мальчишку, колючим ежиком. В руках у Таньки был большущий, янтарно-желтый банан. Она кусала его острыми, мышиными зубками и пристально смотрела на Валю.
— Тебя выписали из больницы? — спросила та у сестренки.
— А я и не лежала в больнице. — Танька равнодушно пожала плечами и заглотнула зараз половину банана.
