— Спасибо. — Она сделала короткий вдох, и затем залпом глотнула обжигающую жидкость.
Внутри стало тепло, голова наполнилась легкостью.
Тенгиз внимательно смотрел на Валю.
— Еще?
— Пожалуй, — неуверенно произнесла она.
Он налил снова.
Легкость усилилась, к ней прибавилось приятное головокружение. Валя чуть откинулась назад на постели. Ей стало жарко, она сняла через голову джемпер.
— Совсем разденься, — посоветовал Тенгиз.
Он тоже выпил две полные стопки, глаза его загорелись еще больше, смуглое лицо порозовело.
— Хитрый какой! — Валя погрозила ему пальцем и пьяно хихикнула.
— Я хитрый? — он невинно и вместе с тем лукаво похлопал ресницами. — Не-ет, Валя-Валентина. Я наивный, как баран. Еще? — Тенгиз кивнул на фляжку.
— Хватит, — вяло запротестовала Валя, — а то я совсем захмелею.
— Да что ты! Это же совсем ерунда. Три стопки, подумаешь. — Он уже снова наливал в Валину рюмку. — Опять за тебя!
— Сколько же можно за меня? Давай за нас двоих.
— Давай, — неожиданно серьезно проговорил Тенгиз.
Они звучно чокнулись и выпили. Перед глазами у Вали все поплыло, потолок равномерно кружился.
— Я тебе помогу, — сказал Тенгиз прямо ей в ухо.
Она не сопротивлялась. Он снял с нее брюки, лифчик, взялся за тоненькую резинку трусиков.
— Ч-что ты д-делаешь? — выговорила Валя, с трудом ворочая заплетающимся языком.
— Хочу любить тебя. Ты ведь теперь моя. Правда, снова моя, и ничья больше?
— Твоя, твоя. — Она покорно сдалась на его милость. Ей было все равно, не осталось ни отвращения, ни сил сопротивляться.
По-прежнему, будто взирая на себя со стороны, Валя видела свое обнаженное тело, распростертое на постели. Тенгиз делал с ней, что хотел, вертел, как куклу. Из груди сочилось молоко. Он слизывал его и жмурился от удовольствия.
— Ты моя сладкая. Вся сладкая. И снаружи, и внутри.
«Господи, вот пошлость! — лениво промелькнуло у нее в мозгу. — И сам Тенгиз пошлый с головы до ног. Приторный, как перезрелый киш-миш».
Она непроизвольно дернулась в его руках. Тенгиз принял это за проявление страсти, засуетился еще больше, забормотал что-то вовсе несусветное.
— Замолчи, — бессильно простонала Валя.
Он поднял лицо, глаза его удивленно и тревожно уставились на нее.
— Что-то не так?
— Все так. Только… молчи, ради Бога. Не нужно все время говорить.
— Не буду.
Тенгиз послушно замолчал. Валя видела, что он сник, но не утешала его. Ей хотелось лишь одного — побыстрей все закончить и снова закрыть глаза.
«Я теперь так и буду жить с закрытыми глазами, — испугалась она. — Буду все время спать, и ночью и днем».
«А во сне видеть Вадима и Антошку», — договорил за нее какой-то чужой голос.
«Нет! — отчаянно и беззвучно крикнула Валя. — Нет!»
— Что — «нет»? — прошептал Тенгиз и крепко стиснул ее руками.
— Ничего. Разве я что-то сказала? — она с трудом заставила себя взглянуть на него.
— Ты сказала «нет».
— Тебе показалось. Я просто вздохнула. Душно.
— Валя!
— Что?
— Ты… не любишь меня больше. Совсем не любишь. Ни капельки.
— Я не обещала любить тебя. Просто согласилась уехать.
— Да, понимаю. — Тенгиз опустил голову ей на грудь.
Она заставила себя коснуться его волос — так, как это делала раньше. Снова — никаких ощущений, будто она дотронулась до деревяшки.
— Ладно, — тихо проговорил Тенгиз, отпуская Валю. — Я пошел.
— Куда ты?
— Съезжу по делам. Ты отдыхай. Хочешь, сходи по магазинам, я оставлю денег. Ключи на комоде в прихожей.
— Хорошо. Когда ты вернешься?
— К вечеру. Ты не скучай без меня. — Он грустно улыбнулся и посмотрел на нее, как побитая собака.
— Не буду. — Валя отвернулась от него на бок, поджала под себя ноги, свернулась клубком.
Она слышала, как Тенгиз поднялся и ходит по комнате. Потом на нее сверху опустилось что-то мягкое.
— Плед, — пояснил Тенгиз, — чтобы ты не замерзла.
Валя едва заметно кивнула.
Он наконец ушел из спальни. Еще минут десять возился в прихожей, затем хлопнула дверь.
Валя полежала немного и встала. Ее мутило от коньяка. К головокружению прибавилась тяжесть в затылке.
«Никогда больше не буду пить, — подумала она, — надралась, как свинья».
Она оделась и, нетвердо ступая, вышла в кухню. Поставила чайник, глянула на часы. Три с мелочью. Антошка, наверное, еще спит. У Киры он спит дольше, чем у нее, та предпочитает его не будить.
Сердце у Вали болезненно сжалось. Она стиснула зубы и затравленно огляделась по сторонам. Что-то надо делать. Нельзя сидеть вот так, колодой, иначе можно сойти с ума. Взяться за уборку, что ли?
Валя отыскала в углу, за дверью щетку, тщательно вымела и без того безупречно чистый пол, потом намочила тряпку и протерла красивые, узорчатые кафельные плитки. Вымыла чашки из-под кофе, до блеска начистила раковину. Затем принялась за плиту.
Ей стало спокойней и легче. Она драила стеклокерамическую панель и ни о чем не думала. Так прошло полтора часа.
Зазвонил телефон. Валя вздрогнула от неожиданности, подошла, вытирая руки о фартук, подняла трубку.
— Это я, — раздался далекий голос Тенгиза. — Как ты?
— Нормально. Мою твою плиту.
— Я купил тебе мобильник.
— Зачем? Я же никуда не хожу.
— Просто так. Чтобы я мог в любое время услышать твой голос.
— Что тебе приготовить на ужин? — спросила Валя.
— Мы поужинаем в ресторане.
— Но я хочу дома. Дай мне задание, я схожу в магазин и приготовлю.
— Хорошо. Хочу телячьи отбивные с горошком и салат из крабов. Справишься?
— Постараюсь.
— Целую!
Валя повесила трубку. Теперь, когда у нее появилась хоть какая-то цель, она чувствовала себя значительно бодрее и увереннее. Умылась ледяной водой, сделала макияж, отыскала в тумбочке деньги, оставленные Тенгизом, и, одевшись, спустилась на улицу.
Она решила, что не будет торопиться. Сначала осмотрит округу, походит по ближайшим гастрономам, поглядит, где какой выбор — на будущее. Потом сделает покупки, вернется домой и возьмется за готовку.
