— Да перестань ты. — Валя досадливо отмахнулась.
Ей вовсе не нужно было, чтобы Тенгиз бросал к ее ногам роскошные подарки. Она вполне согласилась бы на простое, тихое семейное счастье, чтобы все было, как у людей — взаимное доверие, забота друг о друге, по выходным — гости или развлечения. И… и обязательно малыш. Мальчик или девочка — все равно. Главное, чтобы он был здоровенький, веселый, краснощекий, как Антошка, чтобы тянул к ней ручонки, смешно и трогательно лопоча «ма-ма-ма».
Ах, когда все это будет и будет ли?
Валя не смогла подавить вздох и опустила глаза. Тенгиз настороженно глянул на нее.
— Что-то не так, Валя-Валентина?
— Все так, Тенгизик. — Она не заметила, как назвала его привычным, ласковым именем, каким звала раньше, в дни их любви.
Зато Тенгиз сразу заметил это, лицо его засветилось радостью. Он вскочил с табурета, обнял Валю, крепко прижал к себе.
— Счастье мое! Птичка моя! Я все не могу поверить, что ты здесь. Никуда бы не уходил, сидел с тобой весь день, да нельзя.
— Иди, иди. — Валя, смеясь, осторожно освободилась из его рук. — Успеем еще вместе насидеться.
Она и сама была рада проснувшейся в ней нежности к Тенгизу. Она почти готова была поверить в то, что все может стать по-прежнему.
Он поцеловал ее в последний раз, тяжело вздохнул и пошел собираться.
Валя не спеша выпила кофе, съела гренки и одно яйцо. Потом проводила Тенгиза и взялась за уборку квартиры. Она решила, что к его приходу все должно быть не просто чистым, а сиять до блеска. Пропылесосила, вымыла полы, натерла мебель. К обеду ее одолела усталость. Валя подумала, что необходимо сходить прогуляться. Она оделась, взяла на всякий случай немного денег и вышла из дому.
Было свежо, но довольно солнечно. Под ногами шуршала опавшая листва. Валя неторопливо шла по тротуару, слегка раскачивая на плече маленькую, кокетливую сумочку.
— Девушка! — окликнул ее сзади молодой, женский голос.
Она обернулась. Рядом стояла совсем юная девчушка с коляской. На вид ей было не больше семнадцати. В коляске важно восседал пухлощекий карапуз и деловито пускал слюни. При взгляде на ребенка Валю тотчас охватила глубокая тоска.
— Что вам? — сухо спросила она у девчонки.
— Закурить не будет? — та по-свойски подмигнула. — Понимаешь, подруга, муж — ну просто зверь. Как малой родился, так он сигареты из дому выбросил и каждый день мои карманы обшаривает — упаси Бог, найдет там хоть четверть пачки. А мне без курева — смерть, я с тринадцати смолю.
— Ну и дура, — спокойно проговорила Валя, не спуская глаз с малыша, — у тебя такой славный сынок, ты ж небось кормишь его.
— Кормлю, — подтвердила непутевая мамаша.
— Ну вот. Хочешь травить его табаком?
— Да я ж совсем чуть-чуть. Чтоб нервы успокоить. — Девчонка скривила жалобную физиономию.
— Нервы! — презрительно хмыкнула Валя.
— А что ты смеешься? — обиделась ее случайная знакомая. — Знаешь, каково это, родить? Врагу не пожелаю. Моя бы воля, сделала бы аборт, не раздумывая. Это все Димка, черт бы его взял. Ему-то уже двадцать пять, а мне только восемнадцать будет. Я еще пожить хочу, погулять. Так нет, уперся рогом — подавай сына. Вот, пришлось подавать. — Она кивнула на ребенка и вздохнула. Затем завистливо оглядела Валю с головы до ног и сделала вывод: — Ты-то, небось, свободна, существуешь в свое удовольствие, счастливица.
— Да ты… что ты вообще понимаешь, дуреха! — У Вали от гнева и горечи даже дыхание перехватило. — Мне бы оказаться на твоем месте! У меня ребенок умер при родах. Девочка. А муж меня в это время бросил.
Девица прикусила язычок и испуганно смотрела на Валю густо подведенными, хорошенькими глазками.
— Прости, пожалуйста. Я не хотела. Прости. Тебя как зовут?
— Валя.
— А меня Дарья. Я тут рядом живу. Димка мой водителем работает, на фирме. Если что надо, поможет, подбросит, куда скажешь.
— Никуда не надо, — уже мягче проговорила Валя. — Я сейчас не одна, у меня есть мужчина. А ты бы перестала дурака валять, растила бы своего малыша и радовалась.
— Да я радуюсь, — Дарья неуверенно пожала плечами, качнула коляску и, сложив губы трубочкой, неожиданно загудела на одной монотонной ноте: — Рыбка моя, птичка, сыночка, золотой!
В ответ на это пацан сморщил пухлую мордаху и зашелся громким ревом.
— Ну вот, — расстроилась Дарья. — И так всегда! Ты к нему с лаской, а он… — она с досадой махнула рукой и отошла от коляски.
Ребенок тут же смолк и принялся сосать кулачок.
— Весь в отца, — сердито проговорила Дарья. — Характер такой же стервозный, не знаешь, как подступиться.
— Дай-ка я, — попросила Валя, наклоняясь над коляской, — можно взять его на руки?
Дарья утвердительно кивнула.
— Валяй, бери. Если честно, я б тебе его на весь день отдала. За полпачки «Винстона».
— Придурочная. — Валя усмехнулась, покрутила пальцем у виска. Потом осторожно достала пацаненка, прижала к себе. Тот молчал, сосредоточенно глядя на нее серыми глазенками, почти начисто лишенными ресниц.
— Смотри-ка, — удивилась Дарья. — Даже не орет. Слон в зоопарке сдох.
— Чего ж ему орать-то? — проговорила Валя, ласково поглаживая малыша по щечке, как делала это с Антошкой, — он же нормальный, а не такой лох, как его мамашка. Правда, маленький?
Мальчонка в ответ широко улыбнулся, демонстрируя беззубые десны.
— Слушай, придумала! — Дарья хлопнула себя по лбу. — Иди к нам няней. Димка тебе заплатит, он у меня неплохо зарабатывает. Иди, а? Я хоть вздохну наконец спокойно.
— Нет, няней я не пойду. — Валя помрачнела, лицо ее нахмурилось.
Она аккуратно вернула малыша на место, поправила одеяльце и отступила в сторону.
— Почему не пойдешь? — Дарья смотрела на нее с глубоким разочарованием.
— Наработалась. Больше не хочу.
— Жаль. — Девушка вздохнула и тут же встрепенулась: — Так ты просто заходи. — Она махнула рукой в сторону стоявшей в отдалении серой башни. — Вон тот дом, седьмой этаж, квартира сто три. Я буду ждать.
— Хорошо, спасибо. Я постараюсь. — Валя кивнула на прощанье новой знакомой и пошла дальше по тротуару.
Спокойствие ее как в воду кануло. Валя подумала, что если бы сейчас перед ней вдруг возник черт и предложил бы взять ее душу в обмен на исполнение желания, она без колебаний попросила бы вернуть ее к Вадиму в коттедж. Какая она дура, что согласилась вот так взять и уехать! Ей не прожить без них, не прожить без Вадима и Антошки. Пусть что угодно, пусть будет другая женщина, а она, Валя, останется в роли кормилицы — только бы быть там, рядом с ними, с теми, кто дороже всего на свете.
