– Но это нечестно, – возразила Давина. – Ведь я же не собираюсь…
– Нет-нет, ты не станешь выходить замуж, – перебила леди Айлен. – Я знаю, ты не поступишь против своей воли, как бы громко Маккена ни орал. Что бы ты ни думала, глядя на него, поверь: мой муж – на самом деле человек очень разумный. И он всегда прислушивается к моим советам.
– А вы дадите ему нужный совет?
– Да я могу тебе в этом хоть сейчас поклясться на Святой Библии! Так как же, договорились?…
Давина медлила с ответом. Она поверила в искренность леди Айлен, однако… «Что ж, раз нет иного выхода, то придется потерпеть ради покоя в доме», – подумала девушка.
– Я чувствую себя так, словно намеренно обманываю вашего мужа, и от этого мне не по себе, – проговорила она со вздохом.
– Не вижу ничего бесчестного в том, чтобы позволить за собой поухаживать, пусть даже ты и настроена против брака, – гнула свое Айлен. – И кто знает, может, ты еще передумаешь. Разные люди вступают в брак по разным причинам: кто-то ради того, чтобы породниться с нужными людьми, кто-то ради богатства, кто-то просто потому, что время пришло, и лишь немногие счастливчики женятся и выходят замуж по любви. Но в конечном итоге брак будет таким, каким его сделают те двое, что вступили в него.
– А что бы вы сказали о своем браке? – спросила Давина.
Айлен загадочно улыбнулась.
– Я считала Брайана красивым, пылким и очень самодовольным. Но я видела нежность в его глазах всякий раз, когда он смотрел на меня, и я знала, что если он женится на мне, то будет страстным, преданным и верным. И я решила рискнуть.
– Вы были в него влюблены?
– Сердце мое билось чаще, когда он оказывался рядом, и сладко замирало, когда он на меня смотрел. Но по-настоящему я полюбила его лишь тогда, когда он отправился на войну вместе с Брюсом через несколько месяцев после нашей свадьбы. Выезжая за ворота замка, он увез с собой мое сердце.
– Некоторые пары начинают жить в любви, но потом теряют ее, другие же находят любовь, живя вместе, и берегут ее как сокровище. Для кого-то любовь – это пылкая страсть, для кого-то – надежность и уют. Для кого-то любовь в браке важна, для кого-то нет. Есть и такие, кого любовь обошла стороной, и они чувствуют себя ущербными, а другим, наоборот, без любви жить только проще. У тебя есть причины, чтобы не выходить замуж, но я призываю тебя на время забыть о них и честно спросить себя, чего бы ты хотела от брака.
– Я бы хотела, чтобы меня оставили в покое, – сказала, нахмурившись, Давина.
Айлен рассмеялась.
– Да, упрямства тебе не занимать! Но я прошу лишь об одном – торопись, подумай хорошенько. Может, не так уж плохо стать моей невесткой, а?
Давина молча улыбнулась. Было ясно, что Айлен не станет принуждать свою гостью к браку, но использует все свое влияние, чтобы заставить ее передумать. Кроме того, Давина понимала: раз уж она приняла предложенные леди Айлен условия, то ей следовало быть предельно осмотрительной.
– Давина, не хотите сыграть в шахматы?
Девушка оторвала взгляд от рукоделия и посмотрела на Малколма. От его улыбки слепило в глазах.
– Я очень плохо играю. Боюсь, вам будет скучно.
– Скромность делает вам честь, – вновь озарив ее улыбкой, произнес Малколм. Пододвинув к себе низкий столик, он принялся расставлять фигуры. – Сдается мне, вы зададите мне жару. Придется мне за вами погоняться.
– Как вы сказали?
– Погоняться по доске, я хочу сказать, – уточнил Малколм.
Давина кивнула. Во рту у нее пересохло. Все утро она провела у себя в комнате, но потом решила погреться у камина в главном зале, куда и перенесла свое рукоделие. Когда она устроилась у огня, в зале было тихо и спокойно, и Давина рассчитывала на то, что сможет наслаждаться покоем до тех пор, пока не начнутся приготовления к ужину.
Увы, напрасно.
Сама мысль о том, что Малколм будет за ней ухаживать, приводила ее в трепет, но раз уж она дала леди Айлен слово, то придется его держать. Давина неохотно отложила рукоделие и сосредоточилась на шахматах. Искусно вырезанные фигуры поражали обилием мелких деталей. Их было приятно брать в руки, и при иных обстоятельствах она получила бы немалое удовольствие от игры такими фигурами.
Они начали игру в тишине. Давина не солгала, сказав, что неважно играет, но Малколм активно помогал ей – то выразительно хмыкнет, то вопросительно приподнимет бровь, – и девушка, следуя его «подсказкам», быстро вникала в суть.
– Я и забыла, как сильно эта игра напоминает войну, – заметила она, когда Малколм «съел» ее слона. – Вы, рыцарь, имеете явное преимущество.
– И еще это борьба стратегий и умов, что дает нам равные шансы на победу.
Ах, как он хорош! Комплименты, касающиеся ее внешности, были хоть и приятны, но вполне ожидаемы, поэтому едва ли могли обмануть, другое дело лестные слова о ее умственных способностях… Они были настолько приятны, что Давина едва не поверила в их искренность!
Они одновременно потянулись за ее ферзем, и пальцы Малколма скользнули по ее ладони. При этом он улыбнулся, и на щеках его появились ямочки. Давина поспешно опустила глаза и мысленно воскликнула: «Ему не удастся меня очаровать!»
– Леди Давина, вы все еще здесь! – радостно воскликнула Лилея с противоположного конца зала. И со всех ног бросилась к их столику.
А следом за ней мчался огромный пес – ростом в холке с девочку. Давина испугалась, что пес собьет ее с ног, но он оказался очень воспитанным и беспрекословно подчинился приказу своей маленькой хозяйки, когда та велела ему сидеть.
– Познакомьтесь, это Принц, – сказала Лилея. – Принц – моя собака.
Услышав свое имя, пес немедленно завилял хвостом, подметая им каменный пол. Принца покрывала густая шерсть всех оттенков белого и серого, а глаза у него были карие и очень выразительные.
– Необычайно красивое животное, – с улыбкой произнесла Давина. – Здравствуйте, Принц.
Давина протянула псу руку, и тот обнюхал ее пальцы, затем опустил голову, чтобы обнюхать юбку. Наверное, Принцу понравилось и то, и другое. Во всяком случае, пес тотчас же уселся у ног Давины, положив голову ей на колени.
Девочка засмеялась, и смех ее рассыпался звонкими колокольчиками.
– Вы ему понравились! – в восторге воскликнула она.
– Он вообще-то не слишком ласков с незнакомцами, но к вам он сразу привязался. Я всегда говорил, что Принц – необычайно умный пес, – с улыбкой заметил Малколм.
– Просто от моих пальцев пахнет мясом, что я ела на обед, – возразила Давина, хотя втайне обрадовалась проявлению собачьих чувств. По крайней мере в искренности чувств Принца она могла не сомневаться. Собаки, в отличие от людей, не способны на вероломство.
Давина почесала пса за ухом, и Принц заурчал, снова виляя хвостом.
