– А у вас есть собака? – спросила Лилея.
– Нет, собственного пса вроде Принца у меня нет, – ответила девушка. – В замке Армстронга охотничьи собаки живут на псарне, хотя в сильные холода их пускают греться в главный зал. Но они знают свое место – не выходят из своего угла и ни к кому не пристают.
Лилея наморщила носик.
– Как же вы там живете?! Я бы все глаза выплакала, если бы Принц не мог спать со мной на кровати.
– Неужели этот зверь спит с тобой? Какая у тебя, должно быть, большая кровать! – со смехом сказала Давина.
– Бабушка говорит, что от Принца плохо пахнет, вот папа и купает его в ванне. Но он не любит купаться и пытается убежать.
Давина улыбнулась, представив, как вымокший Малколм гоняется за псом.
– Кто не любит купаться – Принц или папа? – спросила она, снова улыбнувшись.
– Оба! – вмешался Малколм. – Знаете, моя мать едва не упала в обморок, впервые обнаружив Принца в кровати Лилеи. Но Лилея считает, что пес ее охраняет, и потому мне пришлось уговорить матушку оставить все как есть.
– Похоже, Лилее много чего позволяют, – заметила Давина.
– Моя дочь – маленькая бестия, и она ужасно избалована. Разумеется, по моей вине, – радостно добавил Малколм.
– Принц – вылитый Гвинефорт. Ну, вы ведь знаете… это пес, которого признали святым, – сказала Лилея и крепко обняла своего любимца.
– Я слышала сказание о Гвинефорте, – сказала Давина. – Гвинефорт был благородным псом, и он спас ребенка хозяев, убив змею, которая пыталась укусить спящего в колыбели младенца.
– Верно, – кивнул Малколм. – Но няня, оставившая ребенка одного, в ужасе завизжала, когда вернулась. Она увидела окровавленную морду пса и решила, что тот убил ребенка. Прибежавшая на крик мать ребенка увидела то же самое, что и няня, и подумала то же самое, что и няня. И начала визжать.
Когда пришел хозяин дома, он также решил, что пес убил ребенка. И потому вытащил меч и зарубил Гвинефорта. Только подойдя к колыбели и увидев ребенка живого и здорового, он осознал свою трагическую ошибку. Когда же нашел разодранную в клочья змею, то понял, что Гвинефорт спас его ребенка от смерти.
– А Гвинефорт отправился прямо в рай, – уверенно заявила Лилея.
– Конечно, моя сладкая, – подтвердил Малколм.
– Я рада за него, – сказала Лилея и вновь крепко обняла своего любимца.
Давина погладила пса и сложила руки на коленях. Лишившись ласки, Принц настойчиво ткнулся холодным мокрым носом в ее руку, требуя новой порции внимания. Давина улыбнулась и почесала пса за ухом.
– Если вы будете идти у него на поводу, боюсь, Принц тогда от вас не отстанет, – предупредил девушку Малколм.
– Принц – единственный представитель сильного пола в этом замке, чье внимание мне никогда не надоест, – сказала Давина.
Малколм выразительно покашлял, и Давина, смутившись, поняла, что проявила бестактность. Но брать свои слова обратно она не собиралась. Чем раньше Малколм поймет, что ухаживает за ней бессмысленно, тем будет лучше для всех.
– Не спешите давать мне отставку, – тихо произнес Малколм. – Дайте мне шанс, Давина, и, как знать, может, ваше сердце оттает.
Как не расчувствоваться от таких слов! Но Давина не хотела никого вводить в заблуждение, поэтому так же тихо проговорила:
– Мне сейчас хорошо, очень хорошо, и все – благодаря вам. Но я хочу быть честной перед вами и потому должна вам сказать, что никогда не стану вашей женой. Я не стану выходить замуж ни за вас, ни за кого-то другого – пусть даже ваш отец требует этого от меня.
Это ее заявление было встречено совсем не так, как она представляла. На лице Малколма не было ни гнева, ни мрачного смирения. Он ухмылялся с видом знающего себе цену повесы, потерявшего счет своим победам.
– Буду с вами столь же честен, Давина. Препятствий на моем пути встречалось немало, и мне всегда удавалось преодолевать их без труда. Вы бросили мне вызов, и я с удовольствием его принимаю. Чем труднее достается победа, тем она приятнее.
– В какую игру вы играете? – спросила Лилея, забравшись к отцу на колени. – Можно и мне с вами поиграть?
– Да, моя сладкая. Ты будешь играть на моей стороне. – Малколм понизил голос до шепота, но при этом говорил все же достаточно громкого, чтобы его могла слышать Давина. – Да, ты будешь на моей стороне, и мы вместе одолеем леди Давину.
Она промолчала. Он был необычайно мил и обаятелен, так что сердиться на него у нее просто не хватало духу. Даже хмуриться было нелегко. Давина на мгновение отвела глаза. Почувствовав, что на нее смотрят, она повернула голову, думая, что увидит одобрительно улыбающуюся Айлен, но увидела стоявшего неподалеку Джеймса.
Когда же их взгляды встретились, он нахмурился и отвернулся. И ей пришлось заставить себя вернуться к игре. Она и не думала, что ее так ранит безразличие Джеймса.
Джеймс не хотел на нее смотреть, но глаза, казалось, сами ее искали. Он наблюдал за ней – и злился. Как легко и непринужденно она вела себя с Малколмом! Словно ей и впрямь нравилось играть с ним в шахматы. Джеймс понимал, что с ним творится неладное, потому и злился на себя. И не только на себя. По лицу Малколма нетрудно было догадаться о его намерениях – он пускал в ход все свое очарование, чтобы произвести впечатление на Давину. И она не была равнодушна к его чарам! Вероятность того, что Давина станет женой его старшего брата, росла на глазах, и это тревожило Джеймса куда сильнее, чем хотелось бы.
Тут Давина в очередной раз улыбнулась Малколму, и Джеймс невольно сжал кулаки. Ох, как ему сейчас хотелось подойти к брату и сбить его с ног ударом в челюсть.
Джеймс гнал прочь мысли о Давине, но из этого ничего не получалось – мысли о ней крепко засели у него в голове. Да и как забыть о ней, если из-за необъяснимой прихоти отца ему пришлось стать невольным свидетелем ухаживаний своего старшего брата. А что, если Малколму все же удастся ее соблазнить?
Джеймс знал, как бы он поступил, если бы на Святую землю все еще уходили корабли с крестоносцами. Там он по крайней мере знал, зачем просыпался каждое утро. У воина, как известно, хватает забот, и ему некогда казнить себя за былые ошибки.
К тому же за эти пять лет он приобрел множество полезных навыков и изучил все секреты воинского мастерства. Наверное, он мог бы вполне прилично зарабатывать, сражаясь на рыцарских турнирах. Но даже если он изберет для себя эту стезю, то все равно придется ждать до весны. Зимой турниры не проводят, и жить сейчас ему придется здесь, в замке. Значит, остается лишь терпеть, стиснув зубы, да молиться о том, чтобы Давина вернулась домой сразу после праздников.
– Она сильно изменилась? – спросила у Джеймса мать.
Он болезненно поморщился. Проклятие, что с ним творится?! Погруженный в мысли о Давине, он даже не услышал, как к нему подошла мать.
