— Как ты можешь так, Иларий? Он руки твои изжег, а ты мести не хочешь. Нешто тебя та ведьма лесная в бабу оборотила…
Не успела Катаржина заслониться. Иларий ударил ее — щедро, от сердца, так что Каська стукнулась о стену плечом. Горячо стало в ладони, словно не хлестал он по лицу дуру Катаржину, а гладил исчезнувшую в лесах лекарку. Горечью рот наполнился, гнев завесил глаза алой пеленой. Замахнулся снова.
— Не хочешь, так и не надобно, — взвизгнула Катаржина по-птичьи. Тварь небова, ветров голос. — Не любишь? Думаешь, так ты мне сдался? Сама управлюсь! Сама! Не стало Юрека — и нету у меня больше никого. А я-то…
Закусив губу, Каська бросилась прочь. Может, думала, последует за ней Иларий. Только он и не двинулся — остался стоять в полутьме коридора, сжимая и разжимая кулаки. Ладони, оплетенные шрамами, бледно светились, словно хотелось манусу…
Глава 4
…ударить со всей мочи. Вколотить в землю, в кровавую жижу растереть плоть и кости. Эта жажда крови приходит быстрее мысли об опасности. Просто оживает где-то в глубине человека зверь, который хочет выжить. И не другого человека видит перед собой, а опасность, беду. Оттого и бросается, оттого и грызет люто, не чувствуя боли, не зная удержу.
— Не подвезешь ли, братец? — Из лесу вышли четверо. Крепкие, жилистые, с косматыми бородами. Для горожан слишком широки в плечах, для селян — во взглядах дерзки.
Возчик сжался на козлах, верно, и сам не знал, где дружки его засели. Скрутили его быстро, хоть и опомнился, и кулаками махал. Скрутили, несмотря на то, что пес рвал всех люто. Пса успокоили обухом — он повалился на траву мешком и затих. Возчика опутали веревками, сковали железными скобами по рукам и ногам. Верно, запамятовали, что магии в нем нет и железо на него не действует.
С возницей кончено было дело в мгновение, а вот с седоками его разбойникам нелегко приходилось.
Мелькнул несколько раз в руках закрайца костяной нож — и уж лежали смельчаки под копытами лошадки, у тележных колес. Лошадей Игор удержал — ни к чему сейчас, чтобы понесли со страху. Шепнул слово лошадиное, закрайское. Из лесу уж друзья смельчаков подоспели — повылезли. Заблестели клинки, пики, топоры.
Князь Владислав магию в ход пускать тоже не торопился. Крикнув: «Игор, подержи-ка их поодаль», остановился посередь дороги, по щиколотку в золотой теплой пыли. Вперил взгляд в лес. Словно знал — там, за сплетением веток, за мешаниной листьев, засел враг. Не та мошкара, что лезет, глаза застит, а жалить толку нет. Овод засел, кровопивец лютый, неотвязный. Его и искал князь.
Синий плащ Игора взметнулся широким крылом, слетая наземь. Под плащом не горб — дикий лук чудной формы. Закрайский лук, резной, серебряной нитью то здесь, то там перекрученный. Небово оружие, проклятое. Однако ж для чего лучнику он без единой стрелы?
Игор выставил перед собой свое оружье, взявшись за него двумя руками. И тотчас побежали, заструились по дереву, по серебряным нитям белые змейки силы.
Закраец ударил — но не по нападавшим, в землю. Кому охота отповедь получить? Трава обледенела тотчас, превратившись в ряд острых белых игл, которые принялись расти, ветвясь, превращаясь в искристый ледяной щит, отгородивший князя и закрайца от нападавших.
От магии чужой защищал он, верно, хорошо, да только не маги вышли на бой — мертвяки, Землицей от рождения обойденные. Не устояла сила Земли против железного меча, топора, ножа. Затрещала броня, с хрустом полопалась, отступая от проклятого небова металла.
Закраец вцепился в лук, продолжая гнать по нему змейками силу. Лицо его было страшно. Понял Игор, что бить нужно насмерть — приготовился за чужую смерть заплатить своей.
Но перед тем как слетел с лука в его руках ком белоснежной губительной магии, задергался в своих путах на возу бородач, повалился, заелозил. Дотянулся до Игора.
В глазах закрайца отразилось изумление. Сила, всегда кроткая и послушная, взбрыкнула, затанцевала, не слушаясь узды. Рванула с рук наземь и понеслась, играя. Мяла, рвала, поила кровью травы и песок.
Но не из робкого десятка оказались разбойнички. Много им пообещали за княжьего слугу — рвались вперед, перепрыгивая по телам товарищей, чтоб избежать страшного касания взбесившейся магии.
Игор попытался ударить еще раз силой, но один из нападавших достал его железным ножом — и белое пламя схлынуло, ушло в дерево и серебро, скрылось от проклятого металла. Игор перекинул лук через плечо и бросился на разбойников, ловко орудуя парой костяных ножей. Не коротких, срединноземельских, а более длинных, чуть изогнутых и зазубренных.
Закрайские ножи и невероятная ловкость Игора делали его почти неуязвимым.
— Хозяин! Владек! Держись за мной! — крикнул он, но ответа не получил. Владислава уже не было рядом. Он, невзирая на то, что поляна у дороги наполнилась разбойниками, рванул к лесу, что-то крича.
На него бросались как псы вооруженные проклятым железом лесные братья, но князь, будто отмахиваясь от мошкары, посылал в стороны смертельные заклятья. И хоть был он «тот самый Чернец, которого радуга боится», а отповедь получал сполна. Собственная сила возвращалась к нему, раня, по закону Земли. Левая рука князя уже висела плетью, он тяжело передвигал ноги, но словно одержимый двигался куда-то к лесу.
— Там! Бяла! — разобрал наконец Игор крик хозяина. Последний нападавший рванулся к нему и захрипел, сложившись пополам. Закраец провернул костяной нож в ране врага, рванул с хрустом наружу.
Того, кто готовился напасть сзади, выдало лишь одно неосторожное движение. Едва различимое среди стонов раненых, проклятий, шума ветра, трепавшего листву над головами живых и павших. Другой не услышал бы — и уже лежал бы мертвым, но не Игор.
Великан развернулся, встречая врага лицом к лицу. Ему хотелось посмотреть в глаза тому, кто решился напасть на сына Закрая со спины. Развернулся — и словно в воду глянул, в зеркальное озеро, в холодную воду полноводной Черны.
Разбойник был высок. Такие же, как у Игора, длинные белые волосы рассыпались по плечам. Только ничего магического у него ни в руках, ни при себе не было — пара мечей из проклятого металла. Видно, надеялся он только на них.
Игор приготовился умереть.
Встретить в Срединных землях соплеменника он никак не ждал. А уж тем более не ожидал оказаться перед ним обессиленным. После касания проклятого металла больше суток уйдет на то, чтобы восстановить силу, почувствовать ее, выгнать знакомыми путями в лук. Игор опустил ножи и, прикрыв глаза, склонил голову, готовый к последней минуте. Звать Владислава не стал. Это значило бы погубить хозяина. В погоне за кем-то в лесу князь не рассчитал и позволил себе удары слишком сильные, чтобы не получить крепкой отповеди. Сейчас его голыми руками можно взять. Но по закрайскому закону, если враг сдается, победитель будет добр к тем, за кого он просит.
— Назовись, — потребовал хриплым голосом беловолосый разбойник.
