Когда она отмывала Максимку в тазу во дворе, к калитке подошел Виталий Аркадьевич.
– А я вам снова клубнички принес.
Алина на секунду испытала чувство дежавю. С натянутой улыбкой отворяя калитку, заставила себя подумать: «Ну, хоть какой-то позитив».
– Здравствуйте, Виталий Аркадьевич, – она жестом пригласила гостя во двор. – А мы вот отмываемся. Перепачкались, как хрюшки, понимаете ли…
Виталий Аркадьевич подмигнул сидящему в тазу Максимке.
– Бывает.
Алина сбегала с корзинкой в дом, пересыпала клубнику в миску и вернулась. Виталий Аркадьевич поблагодарил за свое второе за сегодня доброе дело, заметил, что день выдался ужасно душный, и ушел. Глядя, как он бодро шагает к своему дому, весело помахивая пустой корзинкой, Алина понадеялась, что ничего плохого сегодня больше не случится.
После помывки Максимку потянуло в сон. Он листал журнал комиксов про Человека-паука, и задремал, лежа на диване. Алина подумала и решила не накрывать его одеялом – душно ведь.
Она вышла во двор, посмотрела на небо: сплошная унылая серость. Увы. Даже не тучи, а просто – серость. Ну и пускай, только бы не думать больше о проблемах, которые ждали в Москве.
Но каково же было ее изумление, когда она, буквально через минуту, увидела, что одна большая проблема сама явилась из Москвы.
Проблема приехала на черном внедорожнике Mazda, и у нее было конкретное имя – Антон.
Глядя сквозь щербатый забор на то, как муж выбирается из машины, Алина ощутила страх. А потом на нее нахлынула волна негодования: какого черта он тут делает?! Зачем приперся?! Впрочем, эти вопросы были не чем иным, как всплеском эмоций, ведь она точно знала, зачем муж приперся. Чтобы забрать Максимку! Ублюдок проехал двести сорок километров на своем черном внедорожнике, чтобы отвезти сына на юбилей гребаного деда. И наверняка настроен он решительно.
Но не так решительно, как она.
Алина выскочила за калитку, преградив мужу путь во двор.
– Я вчера тебе ясно дала понять: мы с Максимкой никуда не уедем! – выпалила, будто гвоздь забила.
Антон сунул ладони в карманы бежевых брюк и улыбнулся так слащаво и ненатурально, что Алине стало тошно.
– Ого. И никакого тебе «здрасьте»? А я, между прочим, соскучился.
– А я – нет.
– Да брось, ни за что не поверю, – улыбка не сползала с его загорелого лица. – Может, в дом пойдем, а то что мы как…
– Нет.
– Нет?
– В дом мы не пойдем. – Алина была уверена: если он войдет в дом, то все, пиши пропало. – Лучше уезжай, Антон. Прошу тебя. Садись в машину и уезжай.
– Не-а, так не пойдет.
– Ну дай нам хотя бы немного пожить нормально!
Антон сплюнул, подошел к Алине вплотную. Она ощутила запах дорогого одеколона: на эту хрень муж никогда не скупился, покупал по два флакона в месяц. Иногда ей казалось, что в голодный год, выбирая между одеколоном и буханкой хлеба, он выберет первое. Это был кирпичик в конструкции под названием «Антон». Аккуратная прическа, дорогая обувь, светлые тона в одежде, неизменная золотая цепочка на шее, ухоженные ногти – все это были кирпичики, которые Алину, как ни странно, когда-то подкупили. А сейчас ей хотелось стереть их в порошок – мелкий-мелкий, как пыль, – и пустить, к чертовой матери, по ветру.
Он смотрел ей в глаза с неприязнью и некоторой обидой.
– Вчера вечером отец звонил. Сказал, что приготовил для Макса сюрприз. А я сказал, что мы всей семьей обязательно приедем к нему на юбилей. Обязательно!
– Значит, ты соврал. – Алина заметила, как из своего двора вышел Виталий Аркадьевич, а возле колонки появились две женщины: вот и зрители, чтоб их.
– Где Макс? – сурово спросил Антон. – Я хочу его видеть.
– Он спит. Набегался, устал и теперь спит.
– Ты ведь понимаешь, что я без него не уеду?
– Уедешь.
Антон тяжело задышал. Он развернулся, подошел к машине и хлопнул ладонью по капоту. А потом выкрикнул, глядя в небо:
– Твою ж мать! Ну почему мне досталась жена – тупая сучка?!
– Хватит истерить, на тебя люди смотрят.
– Да срать я хотел!..
Виталий Аркадьевич сорвал с головы свою синюю панаму и возмутился:
– Молодой человек, вы бы за языком последили?
Антон посмотрел на него как на таракана, посмевшего выползти из щели.
– А ты, дед, не лез бы не в свое дело.
– Вот теперь я узнаю своего мужа, – съязвила Алина. – А то приехал с улыбочкой…
– Я по-хорошему хотел!
– Вот и уезжай по-хорошему! – Алина заметила, что зрителей прибавилось – неприятный, но факт.
Антон подошел к ней и больно ткнул пальцем в грудь.
– Я без Макса не уеду!
– Он останется здесь.
– А ну пусти. – Антон схватил ее за плечи и попытался отпихнуть от калитки, но сзади подскочил Виталий Аркадьевич – старик вцепился в его рубашку и рванул так, что пуговицы поотлетали.
Антон отпустил Алину, развернулся. Виталий Аркадьевич попятился, впрочем, вид у него по-прежнему был решительный: ну давай, парень, попробуй, ударь меня! Женщины у колонки громко заохали. Где-то пискляво затявкала собачонка.
– Антон! – громко сказала Алина. Она ощущала себя сжатой до предела пружиной. – Садись в машину и уматывай!
Он скривился, отвел гневный взгляд от Виталия Аркадьевича.
– Я тебя никогда не бил, верно, Алина? – его голос дрожал. – Никогда. Но сейчас ты меня вынуждаешь. Я по-всякому заберу Макса, так что лучше не мешай… Или клянусь… В общем, не вынуждай меня, – он покосился на Виталия Аркадьевича. – А ты, дед, больше не суйся, слышишь? Не зли меня!
Какая-то старушка визгливо крикнула, выглядывая из-за низенького забора:
– Может, милицию… тьфу ты, полицию вызвать?!
Ей никто не ответил.
Антон расправил плечи, шагнул к Алине и навис над ней как гора. А она вцепилась в косяки калитки, всем своим видом говоря: не пущу! Хоть убей – не пущу!
– Не вынуждай меня, – процедил Антон сквозь стиснутые зубы. – Я сейчас досчитаю до трех, и если ты, дорогая, не отойдешь… ты знаешь, что будет.
Виталий Аркадьевич стоял, сжав кулаки. Его трясло, и Алина сомневалась, что у него опять хватит смелости ринуться в бой.
Антон начал отсчет, пожирая жену взглядом:
– Раз… два…
– Три, – раздался голос Ольги.
Алина даже не заметила, как та подошла и встала рядом с внедорожником. На ней была давешняя ковбойская шляпа. Просторная в красную клетку рубаха – завязана на животе. В руке Ольга держала молоток для отбивки мяса.
