Он застыл, а затем бросился внутрь, выплевывая проклятия ртом и разумом.
Кнекку стоял на коленях в центре зала. Его успела покрыть корка плотной изморози. Колдуна очерчивали выстроенные из свечей круги, а вставленные в настенные скобы факелы с благовониями превратились в холодные угли. Под покровом из кристалликов льда Сар’ик увидел, что руки Кнекку сжимают рукоять кинжала, торчавшего у него из груди. В воздухе висели крошечные рубины замерзшей крови, по-зимнему холодно искрясь.
«Что ты наделал?» — подумал он, а затем наткнулся глазами на книги и пергаменты, разбросанные по кафедрам и алтарям у стен зала.
И он понял, что сделал Кнекку и почему.
— Ты глупец, — прошипел Возвышенный магистр. — Девятеричный глупец.
Кнекку вошел в потустороннее, в царство чистого духа. Он отправился за Магнусом в единственное место, где наверняка мог найти его. Он вошел в Лабиринт.
Сар’ик едва успел сделать шаг, как мир раскололся.
Ариман со своим воинством возникли в центре Города Башен. Из земли вырвалась колонна огня, ударив в небо и растекшись наружу. За светом последовала ударная волна. Башни треснули. Гравитация поколебалась. Каменные блоки и осколки обсидиана взмыли вверх. Расплавленное серебро пролилось дождем. Воздух взвыл, прошитый сине-розовым огнем. Мутанты, стоявшие на укреплениях, превратились в куски костей и меха. Те, кто находился дальше, но увидел свет появления, упали на колени со сварившимися в черепах глазами.
Инферно достигло верхних слоев атмосферы и прожгло вакуум. Парившие на краю небес серебряные башни отбросило к звездам подобно углям на ветру. Демоны в башнях взвыли, испаряясь внутри своих узилищ. А взрыв, не умолкая, с воем ворвался в холодный космос. Колдуны по всей планете пошатнулись со звенящими в головах мыслями. Люди-рабы, которые находились во многих тысячах миль от места появления, на миг закричали, прежде чем из их ртов хлынуло пламя и они превратились в живые факелы.
Город Башен содрогался, словно лес под ураганным ветром. Мутанты и смертные воины падали с укреплений, и их вопли уносил с собой крик огня. Появление разгоралось ярче и ярче — ослепительная колонна в самом сердце города. Шпили на границе появления начали дрожать, пытаясь сберечь целостность структуры. Замерцав, серебро превратилось в камень, в стекло, в хрусталь, в железо. Окна и двери растянулись, когда башни возопили со звуком рассыпающихся кристаллов. Одна за другой они оплавились в инферно, словно свечи на краю пожара.
Ударная волна катилась дальше, похищая звуки и круша мысли. Секунды терлись друг о друга подобно краям раздробленной кости. Необъятные пространства расширялись и сминались в безумные вихри бытия. Исполинский и непостижимый механизм владений Магнуса раскололся.
Грозовые фронты эмоций и энергии схлестнулись в варпе, и от них во все стороны разошлись ударные волны ярости. Ветки гнева протянулись в реальность, полыхая жаром солнц. По небосводам исполосованных варпом миров близ Планеты Колдунов растекся смеющийся огонь. Закричали звезды. В космосе между ними разверзлись щели, и наружу хлынули шторма парадокса. Демоны ринулись прочь, пытаясь спастись от незамутненной ярости происходящего.
Внутри колонны инферно возникли очертания крупных кораблей, и горные кряжи брони протолкнулись назад в бытие. Над судами прокатилось ревущее пламя, не касаясь их самих. Корабли зависли над разгромленным Городом Башен. Торчащие шпили и пасти орудий нацелились на руины, усеивавшие поверхность планеты.
В сердце появления стоял Ариман, высоко воздев посох. Красная пыль и камни под его ногами расплавились в стекло. Пламя проходило сквозь него, словно его там не было. Они стали одним целым — момент и огонь. Дальше в инферно находились его братья, тени людей, объятых пламенем. Над всеми ними зависли его корабли, будто навершия готовых обрушиться молотов. С ними были мертвецы Просперо, их тела из оживленных обломков и пепла застыли в миге, когда их перенесли сквозь варп.
И все было неподвижным. Все это было картиной, отраженной в глубоком колодце Ариманова разума. Единственный срез бытия, ждущий преображения во что-то другое. Азек держался за него, ощущая, как тот рвется из хватки, ощущая, как грани его энергии начинают скользить в стороны. Ему нужно было отпустить его, нужно было позволить стать будущим. Но он удержал его еще на одно мгновение.
Азек чувствовал, что разумы живых братьев все еще соединены с ним. Они были готовы. Они были с ним, и их будущее лежало здесь: все спланировано, все подготовлено с неумолимой тщательностью Игниса. Разум Гауматы готовился взять огонь в свои руки. Взор Гильгамоша уже направлялся вместе с Аримановым в ближайшее будущее, проверяя нити событий до того, как они произойдут. Присутствие Киу пылало бескомпромиссной концентрацией, пытаясь выявить крупнейшие угрозы. Мысли Игниса тикали и свивались спиралью, помечая значимость каждого фактора, внося коррективы там, где требовалось, и неустанно производя вычисления. А под ними все остальные вносили свой, меньший, вклад, каждый из них — часть единого целого, каждый — часть его.
Он был не Ариманом. Он был всеми ими, а они были им: их воля была его, их сила — его. Разве мог кто-то осмелиться противостоять ему?
Он был всем.
От боли в груди его рот наполнился привкусом серебра.
Ему нужно отпустить.
+Мы вернулись+, — послал он, и огонь и разрушение прокричали слова в бытие.
Он отпустил.
XVIII
Высвобожденные
+ До ангара еще далеко?+ — на бегу спросил Ктесий.
+Слишком далеко+, — отозвался Игнис; неточность ответа едва не заставила его сбиться с шага, но такой возможности ему не представилось.
Ктесий ощутил их появление за миг до того, как психическая ударная волна оторвала его от палубы. Он приложился головой о потолок с такой силой, что разорвало идущие там трубы. В воздух вырвался раскаленный пар. Старик полетел обратно. Разум затопило жаром, когда отдача от появления хлынула мимо его воли. Гравитация изменила направление действия, прежде чем Ктесий успел достичь пола. Он кубарем покатился в шахту, ударил рукой в стену, чтобы замедлить падение, но лишь сорвал секцию труб.
Конец коридора был освещенным люком глубоко внизу, который стремительно приближался. Призывающий демонов потянулся волей к стенам, схватился за них и вцепился сильнее. Вокруг посыпались снопы искр. Падение замедлялось, но недостаточно быстро. Ктесий поднял глаза. Игнис, безостановочно кувыркаясь, падал следом и рубил по стенам, полу и потолку не активированными когтями. Последним летел Жертвенник, заключив в объятия Атенеума, его корпус разрывал коридор в местах рикошета.
Гравитация стабилизировалась.
Ктесий рухнул на пол и, прокатившись пару метров, остановился. Грудь сочилась болью. Демонические имена походили на крылышки насекомых, бьющихся изнутри о стенки черепа. Варп был кровоточащим ревом, что вихрился вокруг. Призывающий почувствовал пепел и дым. Он рывком поднялся на ноги.
