С минуту я мучилась поистине гамлетовскими вопросами. Уйти или остаться? Подойти или не подойти к своей землячке? А потом встала и, сделав несколько шагов, опустилась на стул напротив нее. Возражать она не стала, лишь прикрыла левой рукой лицо, а правой продолжила опустошать тарелку с греческим салатом.
Мои телодвижения взбодрили скучающую около барной стойки официантку, и она быстрым шагом направилась в нашу сторону.
– Вы готовы сделать заказ? – спросила она, обращаясь ко мне, но при этом с интересом поглядывая на ту, чье одиночество я нарушила.
Со стороны мой поступок определенно выглядел странно. В кафе было полно свободных столиков, а я пересела за тот, что был уже занят. При этом дама, в чье личное пространство я вторглась, проявила полную индифферентность к моему появлению. Оно ее не удивило, не обрадовало, не вызвало противодействия.
– Пожалуй, бить посуду я сегодня не буду, не то настроение, – сказала я не без сарказма, открыв и сразу же закрыв папку с меню. – А вот кофейку, пожалуй, выпью.
– С молоком?
– Нет, черный. Итак, кофе и какой-нибудь десерт. – Я показала рукой, что это все умножаем на две персоны.
– А мне счет, пожалуйста, – добавила моя землячка.
– Хорошо. – Официантка кивнула и удалилась.
– Как дела? – спросила я у своей бывшей попутчицы, но та стала копаться в сумке, упорно делая вид, что не видит и не слышит меня. А может, она все-таки меня не узнала? На всякий случай я решила напомнить о том, при каких обстоятельствах мы совсем недавно пересекались. – Я же говорила, что полет пройдет нормально, и оказалась права. Посадка была мягкой, не правда ли?
– Что вам от меня надо? – процедила она сквозь зубы и смахнула со щеки предательски скатившуюся слезу.
– Мне – ничего. А вот вам, я вижу, опять нужна психологическая поддержка. И кроме меня, похоже, ее вам некому оказать.
– Да что вы все время ко мне лезете! – возмутилась она и стала искать глазами официантку.
Та вскоре подошла к нам и сначала поставила на стол две чашки кофе и два блюдца с тирамису, а затем, немного помедлив, положила на стол счет, после чего удалилась.
– Угощайтесь, – предложила я, пропустив мимо ушей импульсивное замечание сильно расстроенной чем-то женщины.
– Спасибо, я сыта.
– Так и я не голодна! Это так, для лучшей работы мозга. Кофеин расширяет сосуды…
– Все-то вы знаете!
– Если бы, – вздохнула я, пригубив кофе. Ожидать, что в кафе, где на первом листке меню значится стоимость битой посуды, мой любимый напиток будет на достойном уровне, не приходилось, а зря. – И мне очень часто бывает нужна чья-то помощь. И если кто-то может и хочет ее предоставить, глупо отказываться.
– Я не верю в бескорыстие. Если бы мы с вами не летели в одном самолете, я бы подумала, что вас ко мне подослали.
– Кто?
– Мои новоявленные родственники. – Моя землячка не только начала откровенничать, но и придвинула к себе тирамису. – Еще неделю назад ни они, ни я не знали о существовании друг друга. Все-таки не стоило мне сюда прилетать! Только проблем себе нажила! Даже не знаю, зачем мне это надо было. Теперь я была бы уже рада отсюда уехать, но не могу. Выйдет тогда, что зря все это затеяла…
Она бросала общие фразы и в паузах с аппетитом уплетала десерт.
– Вас как зовут? – запоздало поинтересовалась я.
– Вера.
– А меня Таня. Так в чем конкретно проблема, Вера? – уточнила я.
– Мы никак не можем поделить наследство, – стала делиться со мной наболевшим моя новая знакомая. – Полгода назад умер мой отец, но я узнала об этом только на прошлой неделе. Маме написала об этом ее школьная подруга. Оставалось всего несколько дней, чтобы заявить о своем праве на наследство. На поезде я уже не успевала, поэтому мне пришлось лететь на самолете, хоть я этого и боюсь.
– Я уже в курсе.
– Оказалось, что, кроме меня, у отца было еще трое детей, от разных жен, – продолжила откровенничать Вера. – Завещания он не оставил, а поделить на четверых то, что после его смерти осталось, непросто. Все эти дни мы только и делаем, что грыземся из-за этого чертова наследства. Причем те трое против меня дружно ополчились, у них уже все поделено между собой было. А я появилась у нотариуса в последний момент и все их планы разрушила. Тягаться с ними у меня нет никакой возможности. А возвращаться домой ни с чем не хочется.
– Понимаю, – сказала я, чтобы подбод-рить Веру.
– Я ведь как рассуждала – наследство положено мне по закону. Когда я была маленькая, отец не слишком заботился обо мне, алименты платил по минимуму. Мама так говорила. Так почему же после смерти ему не наверстать упущенное? Нет, мне для себя ничего и не надо, а вот для Пашки, это мой сын, дедово наследство пригодилось бы. Я его одна воспитываю, материально это непросто… И ведь знаете, что самое обидное, мои сводные сестры и брат гораздо обеспеченнее, чем я. Но они так вцепились в то, что осталось после смерти нашего отца, будто с голоду умирают. Насколько я поняла, мои родственники до этого не особо ладили между собой, а тут объединились в едином порыве против меня. Вот было у меня предчувствие, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет! Так и получилось.
– Вера, нельзя заранее настраиваться на поражение и прочие неприятности. Любую ситуацию можно разрулить, и твоя, между прочим, не самая безнадежная.
– Еще какая безнадежная! Наследство не делится на всех поровну. Яна, самая младшая из нас, претендует на дом, потому как в нем и живет вместе с матерью, мужем и двухмесячным сыном. Поскольку у нашего отца с Ольгой Петровной брак не был зарегистрирован, его гражданская жена по закону не может претендовать на наследство. Но по факту она считает, что половина дома должна перейти ей, а другая – ее дочери Яне и внуку. Средняя сестра Анна претендует на бизнес отца, потому что он создавал его тогда, когда был женат на ее матери. После развода с мамой Анны они продолжали совместно владеть этим бизнесом – у них мини-отель, который, между прочим, так и называется – «Анюта». Когда Аня подросла, стала там работать администратором, а через несколько лет отец назначил ее директором. Так что отдавать этот бизнес в чужие руки она не собирается. А Стас претендует на отцовскую машину – «Ягуар». Мама говорила, что отец всегда любил дорогие машины и быструю езду. Так вот, Стас на этом «Ягуаре» и при жизни отца иногда ездил. Больше у нашего родителя практически ничего не было, даже денежных сбережений, он как раз незадолго до своей скоротечной болезни выплатил кредит. Так вот это «ничего» и достается мне. – Вера горько усмехнулась. – Во всяком случае, эта троица так для себя решила.
– Мне их позиция понятна. Каждый из твоих родственников чувствует свою сопричастность к движимому или недвижимому имуществу. Но это лишь их желания и эмоции, а есть еще закон, и если у тебя с документами все в порядке…
