Все трое были крепкой командой. Они беззлобно подтрунивали друг над другом, но это не мешало им добросовестно работать. Оттого командир отряда и выбрал эту троицу.
Они стояли перед ним, одетые в гимнастерки под гражданскими безрукавками, в плотных немецких штанах, очень удобных, чтобы ползать по лесу. На ногах кирзовые сапоги. Автоматы, подсумки.
Партизаны с любопытством поглядывали на командира и помалкивали.
– В общем, слушайте сюда, – не найдя, к чему придраться, начал Глинский. – Есть у нас товарищ Елисеев, всем вам известный. Его следует переправить в отряд товарища Кравца, сдать с рук на руки и получить расписку в получении. Ладно, про расписку шучу. Связь имеется, и так узнаем. Отправление в шесть вечера. Форма одежды гражданская, но оружие обязательно. Соблюдать осторожность! Не тушенку понесете. За товарища Елисеева отвечаете головой. В случае опасности закрывать его собой. Активность бандеровцев настораживает, поэтому требую проявлять бдительность. В населенные пункты не соваться, с посторонними не контактировать, в бой не ввязываться. На опушке Кудряшевского леса вас будут ждать. Пароль: «Табачок есть?» Отзыв: «Свой иметь надо».
Партизаны заулыбались. Замула собрался что-то вставить, но прикусил язык под тяжелым взором командира.
– Шесть часов туда, столько же обратно. Еще пара на всякое-разное. В восемь утра, никак не позднее, вы должны вернуться на базу и доложить о выполнении задания. Потом, так уж и быть, один час на сон.
– Вы нас просто балуете, товарищ командир, – заявил Замула.
– Попутные задачи будут? – осторожно поинтересовался Романюк.
– Погуляем, – заулыбалась Леся. – Давайте грибов соберем, товарищ командир. Их в этот год хоть лопатой греби. Отдадим корзинку Татьяне, пусть супчик сварит.
– Отставить базар, товарищи партизаны! – Глинский нахмурился.
Командира отряда одолевало смутное беспокойство. Что он сделал не так? Люди проверенные, пуд соли вместе съевшие, да и дело-то по меркам военного времени плевое.
– Прошу сосредоточиться на выполнении поставленной задачи. Полковник Елисеев должен быть доставлен на опушку Кудряшевского леса и передан бойцам товарища Кравца. Ничего другого от вас не требуется. Идите уже! – Он раздраженно махнул рукой.
Глава 5
Около полуночи на западной околице Подъярова остановились несколько грузовых машин. В село они не заезжали. Убитых польских крестьян убрать и похоронить было некому. Тела лежали возле сельской управы, распространяя удушливый смрад.
Машины стояли с погашенными фарами, в кузовах сидели вооруженные люди. Они вели себя на удивление тихо. Только огоньки сигарет мерцали во мраке. Между зачехленными бортами сновали неясные тени.
Приглушенно запищала рация. Наверное, поступил какой-то приказ. Не просто же так тени забегали быстрее, захлопали двери кабин. Ровно заработали двигатели.
Машины уходили из села растянутой колонной, направлялись к западному лесу. Проселочная дорога была разбита, машины медленно переползали рытвины. На опушке они рассредоточились, водители погасили фары.
С западной стороны подошла еще одна машина – легковая. Из нее вышли несколько человек, двинулись к грузовикам. Похоже, их ждали.
Прозвучали приглушенные команды. Вооруженные люди высадились из машин, выстроились в три шеренги. Позвякивали карабины и немецкие автоматы. В тусклом свете луны, раздвинувшей облака, поблескивали пряжки ремней.
Инструктажа и приветственных речей не последовало. Опять раздалась лаконичная команда. Люди выстроились в походную колонну.
Вперед отправился дозор с проводником. Это была некая незаметная личность в капюшоне, пристегнутом к длинному брезентовому плащу. Данный персонаж по приказу сотника Жулебы, ныне уже покойного, пришел в партизанский отряд товарища Глинского. Он сумел пройти все проверки, знал, как охраняется база, но долго не мог выбраться оттуда. Наконец-то ему удалось это сделать.
По деревьям сновали лучи карманных фонариков. Вооруженные люди выждали несколько минут и по команде начали втягиваться в лес.
Колонна шла не меньше часа. Никто не ругался, не кричал. Бойцы, отдуваясь, тащили пулеметы, боеприпасы. Шепотом по цепочке передавались команды. Человеческая змейка обтекала кустарники, скопления бурелома, погружалась в лощины, выбиралась из них, долго ползла по дну извилистого оврага.
Наконец-то по цепи прошла команда: на месте! Вспотевшие вояки терпеливо ждали. Кроны деревьев сомкнулись над их головами, пропала луна.
Три тени прокрались вдоль обрыва, переползли склон, погрузились в высокую траву. Стремительный наскок! Сдавленные хрипы, работа ножами. Внешний пост был ликвидирован за несколько секунд. Три трупа с перерезанными глотками остались в траве.
Двое ползли дальше, третий вернулся к колонне, махнул рукой.
Люди огибали заминированные ловушки, шли на цыпочках очень осторожно. Над их головами высились массивные скалы. Тропа выбралась из оврага, уперлась в невозмутимые мегалиты. Снова тишина, только ветер глухо выл в кронах деревьев. Бойцы лежали и ждали.
Что-то шевельнулось на вершине скалы, там образовался силуэт. Часовой откровенно сглупил, сам подставился под выстрел. Раздался сухой щелчок, словно ветка переломилась.
Советский прибор для бесшумной стрельбы под названием «БраМит» имел ряд существенных недостатков. Он не заглушал пальбу целиком и полностью. Но выстрел все же звучал тише, чем без этой штуковины.
Человек на скале глухо охнул, рухнул вниз.
Вскинулись тени, бросились вперед. Людская змейка вытекла из оврага, заструилась дальше.
Бойцы просачивались внутрь урочища, рассредоточивались вдоль каменных стен, залегали, прятались за кустами. Они знали, что впереди зарыты мины. Полторы сотни боевиков – злобных, мотивированных, вооруженных по самые уши – ждали команды, дрожали от нетерпения.
Вперед поползли саперы. Вскоре они вернулись и доложили, что сделали свое дело.
В маленькой долине, окольцованной скалами, произрастал разреженный хвойный лес. Среди деревьев пряталась партизанская база товарища Глинского.
Малым ходом вперед! Повстанцы поднялись, стали спускались вниз. Терпения им не хватало, накопилась, лопнула критическая масса. Смерть большевикам! Боевики переходили на бег, перепрыгивали через траншеи. Пошла неудержимая волна! Прозвучал тревожный крик, хлопнул выстрел. Поздно. Фактор внезапности был использован безупречно. Часовой повалился, напичканный свинцом.
Оглушительный рев огласил урочище. Боевики прыгали в ямы, ногами вышибали двери в землянки, швыряли туда гранаты, ждали, пока разлетятся осколки, врывались внутрь, паля из автоматов. Накаты на многих землянках не выдерживали и осыпались, хоронили под собой всех, кто там был.
В урочище воцарился адский грохот. Бандеровцы расстреливали всех, кто вставал на их пути. Они поджигали заранее припасенные факелы, швыряли их под навесы, где стояли деревянные столы, в приямок с полевой кухней, в баню.
