Но кто такие? Пойдут через связного, поскольку тот знает, как безопасно перекинуть их на ту сторону. Кроту эти личности не были известны. Прибудут поездом, но не обязательно. Возможно, через день, два, три.
Вдобавок и связного пришлось пристрелить. Оперативникам оставалось надеяться на то, что этого парня гости никогда не видели. С чего бы? Они могут знать его адрес, место на рынке, где он торгует.
Шелест пошел на риск, решил влезть на пару дней в чужую шкуру, преобразиться. Он такой же мужик, комплекция схожая, возраст аналогичный. Экзотика такого рода в дружных рядах контрразведки Смерш только приветствуется. Будет повод посмеяться.
Ему пришлось объяснить создавшуюся ситуацию соседям по торговле. Дескать, приболел мой товарищ, теперь я за него.
Все держалось на соплях и вдруг сработало, когда уже не верили. Сами уцелели, ухлопали одного врага, не самого ценного. Хороший результат.
– Согласен, Стас, неплохо прошло, – признал полковник Березин, озирая торжественные, надутые лица оперативников. – Но еще есть к чему стремиться. Имеются, так сказать, отдельные недостатки. Я отношу к таковым безалаберность, плохую подготовку, надежду на авось, а также непунктуальность. – Он посмотрел на часы.
Группа опоздала на четыре минуты. Все трое стояли навытяжку, по полной форме.
Полковник задержал взгляд на Насте. Да, там было на что посмотреть. Форма сидела на ней как влитая, заманчиво обтягивала бедра, грудь. Волнистые волосы умеренной длины выглядывали из-под пилотки. Синеокая, миловидная, удивительно умная и способная.
«Что она вообще тут делает? – Полковник передернул плечами, мотнул головой. – Бабы на войне отвлекают нас от выполнения боевых задач. С другой стороны, эта особа – ценный кадр, поблажек не требует, готова к любой работе в самых сложных условиях… если у начальства, то есть у меня, хватит совести ее туда послать».
На замечание оперативники не реагировали, ждали продолжения.
– Да расслабьтесь вы, – буркнул начальник армейского отдела контрразведки Смерш. – Торчите тут как три столба. Итак, твоя группа, Станислав Игоревич, нейтрализовала опасных вражеских агентов, направляющихся за линию фронта. Все они люди опытные, разведчики со стажем. Двое ваших клиентов стремятся остаться в живых и в данный момент напряженно обдумывают идею плодотворного сотрудничества с советской разведкой. Но это будет уже другая история, вашей группы она не коснется. К сожалению, не могу, товарищи офицеры, предоставить вам время для отдыха. Я крайне сожалею, но нет у меня других людей. Что так поскучнели, товарищи офицеры? Забыли, что мы на войне? Прошу немного внимания.
Полковник отдернул шторку на стене, закрывающую карту. На ней была изображена часть Волыни, расположенная к западу от Ковеля.
Оперативники чуть помедлили и подошли поближе.
– Буду говорить всем, а не только тебе, Станислав Игоревич, чтобы не играли потом в испорченный телефон. Направляетесь вы в Возырь, вот сюда. – Указка чуть не продырявила точку, обозначавшую небольшой городок, находящийся в сорока километрах от районного центра. – Направление получите, документы оформят. В городе работает НКВД, но наших людей там пока нет. Гарнизон небольшой, комендант – капитан Есаулов. Имеется отдел милиции. Его возглавляет капитан НКВД Кисляр. Железнодорожная станция, которую охраняет рота капитана Губина. Бойцов в ней мало, это фактически пара взводов. В городе и окрестностях орудуют банды бандеровцев, но это для вас не новость. Работать будете самостоятельно, привлекайте кого хотите, имеете право. Нам еще предстоит разобраться с тем, что произошло на Волыни год назад. Информация отрывочная, скупая, полной картины нет. Но и от того, что мы уже знаем, волосы встают дыбом. Мы допрашивали людей, бежавших на восток, в наш тыл. Их немного, не все дошли. Тут была натуральная резня. Евреев уничтожили еще в сорок первом. Потом украинские националисты схлестнулись с поляками. Все считали эти земли своими. Силы УПА оказались многочисленнее и действовали по четкому плану. Двенадцатого июля прошлого года они устроили «ночь длинных ножей». Поляков вырезали под корень. Шли по всем польским селениям. Служба безопасности ОУН, банды УПА, добровольцы из местных, которых выискалось, извините, до хрена. Убивали и до, и после, но именно в эту ночь бандиты разгулялись просто безудержно. Точное количество погибших неизвестно, но по всей Волыни это может быть порядка ста тысяч душ.
– Мы собираемся расследовать каждую смерть? – спросил Шелест.
– Боже упаси, – ответил Березин. – Но эти поборники украинской незалежности продолжают убивать и сегодня. В район возвращаются поляки, евреи, опальные украинцы. Их по-прежнему режут и жгут. Войска по охране тыла совместно с регулярными частями проводят рейды по ликвидации подполья, но у этой гидры тысячи голов. О том, когда все закончится, остается только догадываться. Ваша задача состоит из нескольких частей. Нам нужна общая картина, понимаете? Негодяев, ответственных за эти зверства, мы обязаны поймать и привлечь к суду. Как ни крути, а гибли советские граждане, поскольку с тридцать девятого года это наша земля. О полном торжестве законности говорить рано, но люди должны видеть силу нашей власти. Да и хаос в тылу действующей армии – это как-то некрасиво, согласитесь. Для чего мы существуем? Контрразведка должна оказать содействие истребительным отрядам и частям НКВД. Бандеровскую плесень надо выводить, выбора нет. Для этой цели хороши все средства, я ясно выразился?
– Предельно, Виктор Петрович, – ответила Настя Кутепова.
– Получите помещение при комендатуре, все необходимое. Информацию, которую добудете, передавайте в армейский отдел. Нам известно немногое. Операцией по уничтожению поляков в Возырском повете руководил некий Назар Горбацевич, убежденный националист, хладнокровный убийца и последняя сволочь. Под его началом действовал батальон службы безопасности. Фактически все подразделения УПА в городе подчинялись ему же. Горбацевич координировал действия отрядов и лично принимал участие в экзекуциях. Информация по этой фигуре отрывочная. После «ночи длинных ножей» он остался в повете, возглавил местную ячейку ОУН, тесно сотрудничавшую с фашистами, и все местные вооруженные отряды. Дальнейшие зверства в отношении недобитых поляков проводились по его приказам. Отряды Горбацевича разгромили партизан Армии Крайовой, терроризировали неблагонадежных украинцев, воевали с польскими жандармами, несущими службу у гитлеровцев. Его дальнейшая судьба – темный лес. Вроде погиб, когда наши отвоевывали район. Местные жители видели труп, но все это крайне сомнительно. Не исключено, что он по-прежнему сидит в лесах и отдает приказы. Мы не имеем, к сожалению, агентуры в рядах этих хлопцев.
– Это большое упущение, – пробормотал Гальперин.
– Вот ты его и устрани, – заявил Березин.
– А теперь давайте перейдем к самому главному, товарищ полковник, – сказал Шелест. – Пока мы видим общие задачи: составить картину, выявить виновных, содействовать ликвидации. Но ведь это далеко не все, не так ли?
– Шибко проницательный, да? – Полковник прищурился. – В принципе ты прав, Стас. Нас по большому счету не волнуют польские жандармы и партизаны. Даже к ликвидации польского населения интерес вторичен. В районе действовали несколько советских партизанских отрядов. В них были местные жители, представители партийного и хозяйственного актива, красноармейцы, не сумевшие выйти из окружения, диверсанты, заброшенные в тыл противника. Отряд товарища Глинского проделал рейд из-под Житомира и осел в урочище Росомач. – Указка обвела территорию южнее Возыря. – Не буду сейчас распространяться, кто такие, откуда, чем занимались. Отряды выполняли поставленные задачи. Их действия координировались из Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. В соседнем районе действовал отряд товарища Кравца. – Указка сместилась западнее. – А также ряд других. Но силы были малые, разрозненные. Их требовалось объединить, подчинить общему командованию, справиться с анархией, которая, чего греха таить, имела место. С этой целью в район был тайно доставлен для ведения переговоров со всеми лояльными силами полковник Елисеев Василий Емельянович. Во время польской резни он находился в отряде Глинского. Его база располагалась в урочище Росомач, имела несколько уровней безопасности. Посторонний человек на нее проникнуть не мог. Только партизаны знали тропы. Точная дата прибытия Елисеева в отряд неизвестна, примерно начало июля. Противостоять резне, учиненной двенадцатого июля, люди Глинского не могли, не имели ни сил, ни информации. Елисеев вел переговоры с нашими людьми, с поляками. Он был кладезем информации, понимаете? Пятнадцатого июля полковник сообщил по рации в центр, что покидает отряд Глинского и направляется на базу товарища Кравца. Мол, меня проводят, обеспечат безопасность. Далее началось что-то непотребное, если судить по тем крохам информации, которые мы собрали. Он сообщил, что переход намечен на шесть вечера, поведут его надежные люди Глинского. Видимо, из лагеря они вышли, но до Кравца не добрались. Его люди зря сидели на опушке. Ночью база Глинского в Росомаче подверглась атаке бандитов Горбацевича. Весь отряд был уничтожен, не меньше ста человек. Пленных бандиты не брали.
