В смешанных семьях убийцы тоже никого не щадили. Раньше надо было думать, когда женились на ляшках да выходили за ляхов.
Бандеровцы грабили опустевшие жилища, выносили оттуда ценные вещи, одежду, посуду.
На улицу Домбровича на командирской машине прибыл сотник Жулеба и схватился за голову.
– Вы какого хрена заразу по городу распространяете?!
Он кинулся в школу жаловаться Горбацевичу. Ссылался на немцев, поборников чистоплотности.
Назар Иванович прибыл к месту событий на собственной машине и даже вылезать из нее побоялся. Кругом царил тошнотворный запах. Он вызвал через посыльного заместителя Младко. Тот прибыл возбужденный, словно из жаркой сечи, и вытянул лицо, когда вместо похвалы получил порцию отборной брани.
– Что за свиньи ваши люди, Младко? Краев не видите? Прикажете от немцев критику выслушивать? Чтобы через два часа все убрали и провели дезинфекцию! Что за гнусная привычка гадить там, где живешь? Мне плевать, кто будет убирать – лично вы, ваши люди или ляхи!
Последний вариант оказался предпочтительным. Побоище было прервано, но оцепление осталось на местах. Теперь всех поляков, пытавшихся выбраться за «флажки», бандеровцы доставляли к продуктовому магазину, расположенному в Бражном переулке.
Перед ними выступил Горбацевич. Если вы желаете, мол, жить, граждане поляки, то придется вам поучаствовать в работе по очистке города. В помощь этим участникам «субботника» бандиты пригнали толпу с еще не зачищенных восточных улиц.
Работали все – старики, женщины, дети. Хоть какая-то призрачная надежда. Ни марлю, ни противогазы, им, разумеется, никто не выдавал. Мертвые тела вытаскивали из жилищ, из подъездов, собирали с улиц, валили на подводы. Скорбный груз увозили за город, в балку, рядом с которой находилась свалка.
Несколько раз вблизи этих мест возникали немецкие мотоциклетные патрули. Солдаты морщились, закрывали рты платками, спешили убраться подальше.
За два часа загаженные улицы были очищены. Всех участников этого мероприятия бандеровцы пригнали в ту же балку, поставили на краю склона. Там были дети, пожилые люди, но это никого не трогало.
– Вы же обещали оставить нас в живых! – с обидой выкрикнул кто-то.
– Мы пошутили. Неужто вы не поняли? – отозвался голос из шеренги автоматчиков, которые тут же хлестнули по толпе свинцом.
И все равно над городом зависла приторно-сладкая вонь. В районе горящей свалки она усиливалась.
Операция подходила к завершению. Карательные команды зачищали от польского населения последние улицы. Здесь людей уже не убивали, загружали на подводы и в машины, отвозили в балку. Там их радостно встречала расстрельная команда, уже набившая руку.
Горбацевич вернулся в школу, где имел неприятную телефонную беседу со штандартенфюрером Хагелем.
– Вы не слишком перегибаете палку? – вкрадчиво поинтересовался тот. – Мне кажется, что отдельные ваши подчиненные начинают зарываться. Я получаю сигналы о том, что они ругаются с нашими патрулями, ведут себя так, словно уже захватили власть в городе. Не хотелось бы угрожать, господин Горбацевич, но вам придется ставить своих людей на место. В противном случае мы поставим вас.
Горбацевич уверил высокое начальство в том, что отдельные недостатки уже устраняются, к утру в городе будет полный порядок.
Ночь еще не кончилась.
Прибыл возбужденный Кишко, похожий на кота, объевшегося сметаны.
Он доложил, похабно щерясь:
– Клещинка и Карнапол зачищены, потерь нет.
Прибывали курьеры с сообщениями об успешных акциях в Выжихе, Поросле, Бержеце.
А вот в Залесье-Торопецком, что к северо-западу от Возыря, карательное войско споткнулось. Прибыл на лошади запыхавшийся посыльный и обрисовал безрадостную картину. Село приличное, порядка четырех сотен польских душ. Есть и украинцы, но их немного, можно пренебречь.
Два взвода Службы безопасности ОУН ворвались в село с юга, еще одно отделение оцепило его с севера. Дома там расположены компактно, много сил не требовалось. Здание сельской администрации стояло рядом с костелом. Туда и ворвались основные силы карательного отряда.
По улицам прошел человек с громкоговорителем и повелел всем жителям собраться на площади. В противном случае пришлось бы долго выкуривать их из домов. Понятно, что не все придут, но остальных можно и пинками пригнать.
– Это всего лишь собрание, вам незачем волноваться, – вещал человек в громкоговоритель. – До вас будет донесена важная информация от немецкого командования и кустового отдела ОУН.
Многие купились, предпочли не думать головой. Почему собраться нужно всем, включая стариков и детей? Местное население наводнило площадь. Люди поздно поняли, что оказались в западне. Пулеметчики перекрыли все выходы с площади. И началось!..
Бандеровцы орудовали кулаками, прикладами, загоняли людей в распахнутые двери костела. Кто-то вырывался, кричал, что он украинец, как и вся его семья.
– Так не хрен было жить среди ляхов! – рыкнул бандеровец и разбил ему череп прикладом карабина.
Вспыхнула паника, но каратели работали слаженно. С шуточками типа «заодно и помолитесь» они загоняли прихожан в храм, забрасывали туда же маленьких детей. Несколько раз вспыхивала стрельба. Люди пытались вырваться из западни.
Убийцы подожгли костел, но станцевать на обугленных руинах им не пришлось. На севере началась стрельба. Откуда ни возьмись подошли партизаны Армии Крайовой. Они смяли жидкий заслон, поставленный в северной части села, и учинили жуткий переполох.
Не меньше тридцати бойцов подошли к площади и вступили в перестрелку с бандеровцами. Пулеметная дуэль завершилась в пользу поляков. Бравые хлопцы бежали с площади, бросив два пулемета, стали отступать к южной околице, где худо-бедно перестроились.
Отряд Непошивайло потерял семерых, еще несколько бойцов были ранены. Поляки отрезали бандеровцев от площади, установили пулеметы на основных направлениях. Попытки обойти заслоны успехом не увенчались. Карательная группа – не регулярная армия.
Тушить костел поляки не стали. Они выломали двери и вытаскивали из него выживших людей. Кто-то задохнулся, угорел. К завершению спасательной операции рухнула крыша и похоронила под собой многих селян.
К партизанам присоединились те поляки, которые попрятались в домах. Они тащили на площадь чемоданы, мешки с одеждой. Люди Непошивайло все видели, но не могли ничего сделать.
Эти чертовы ляхи увели на север всех своих сограждан, растворились в Белянском лесу. С ними ушли не меньше ста селян – все, кто выжил. Вот же повезло сволочам!
Когда поляки сняли свои заслоны и головорезы Непошивайло ринулись в село, там уже никого не осталось, кроме мертвых. Озлобленные бандеровцы устремились к лесу, но там их встретили пулеметчики, оставшиеся в засаде. Герои потеряли еще шестерых.
