Книга Волшебные истории. Завещание старого монаха, страница 19. Автор книги Людмила Петрушевская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Волшебные истории. Завещание старого монаха»

Cтраница 19

– Завтра, всё завтра, – спокойно сказала Рита. – Помоги мне собрать лоскутки. Запомни, какой лоскуток с каким.

Утром они опять вышли из дому рано и, не сговариваясь, пошли в парк. Там возились садовые рабочие, было пусто. В буфете разгружали грузовик с бутылками, и толстая буфетчица караулила товар с бумажками в руках. На пруду стояли в воде лодки и плавали черные лебеди, иногда погружая голову в перья и шаря под крыльями, как рукой под мышкой. У пруда уже торчала ранняя мамаша с ребеночком и зевала. А ребеночек, лет двух с половиной, звал: «Голубеди, голубеди!» Но ни голуби, ни лебеди к нему не шли, понимая, что это несерьезно.

Лиза и Рита сели, по своему обыкновению, на любимую еще в старушках скамейку и горестно замолчали. Они часто посещали эту скамейку в предвечерние часы. У них была даже одна как будто подруга, у которой они расслышали, правда, только отчество, Генриховна. И были две нелюбимые собеседницы. Про себя Лиза и Рита называли их Чумка и Холера. Они были очень разные, но в прошлом руководящие работницы. Стриглись коротко, под императора Нерона, и обе были на него похожи. Только у Чумки юбка была покороче. Генриховна, милая, интеллигентная женщина, бывший детский врач, осталась совершенно одна по невыясненным обстоятельствам, она никогда ничего не рассказывала.

Чумка с Холерой состояли постоянно в гражданской войне, Чумка – со своими соседями, а Холера – со своими родственниками. Из-за этой опасной обстановки Чумка и Холера находились почти круглые сутки на воздухе, сидели в парке на скамейке, питаясь хлебом и кормя голубей. Рита и Лиза, обе деликатные старушки, вынуждены были слушать рассказы Чумки и Холеры почти ежедневно. Но что делать? Это у них был единственный сквер в округе. И все скамейки тут принадлежали уже сложившимся группировкам. Старушки сидели на скамейках, а старички находились на другом конце сквера и предавались там азартным играм, толпясь вокруг доминошников и редких шахматистов. Проходы случайных старичков через круг, по сторонам которого стояли скамейки старушек, сопровождались значительным молчанием одних скамеек и щебетанием и смехом других, где сидели отщепенки, надеявшиеся выйти замуж, как видно. Молчащие скамейки мужиков ненавидели, всех до единого, все возрасты и уже давно.

Таким образом, Рита и Лиза сидели утром на своей скамейке. В этот ранний час Чумки и Холеры еще не было. Рита и Лиза подавленно молчали. Пора было идти в магазин, а потом бегом бежать по помойкам в поисках швейной машины и мчаться домой шить Лизе юбку. Но они сидели, как бы окаменев.

Внезапно на скамейку села старушка. Девочки оцепенели еще больше. Это была Генриховна. Генриховна ласково поглядела на Лизу и Риту и сказала: «Здравствуйте, дети!» Рита и Лиза переглянулись и молча кивнули. Вся их воспитанность улетучилась. Они вели себя как настоящие подростки, т. е. не поздоровались и ощетинились: с какой стати чужая старуха к ним пристает?!

– Девочки, – сказала Генриховна, – можно к вам обратиться?

– Ну, – ответила настороженно Рита. А Лиза встала со скамейки со словами:

– Пошли отсюда, блин!

Генриховна как-то жалко улыбнулась и закрыла глаза.

– Больная, что ли? – сказала Рита.

Генриховна не открывала глаз.

– Лиза, – сказала Рита, – я сбегаю в аптеку, а ты сиди.

– Прям, – сказала Лиза, – я боюсь мертвецов.

– Дура, – сказала Рита, – она дышит. Пощупай пульс.

– Ага, завтра, – сказала Лиза. – Я их боюсь.

Они разговаривали точно так же, как их знакомые дети, опуская только бранные слова. Рита пощупала пульс у Генриховны.

– Нужно это, ну, от сердца, я забыла, нитро… что-то… глицерин, да.

– У меня в сумочке был, – заикнулась было Лиза, но прикусила язык. Те времена прошли, когда она ходила с большой заплатанной сумкой и с нитроглицерином. Генриховна, надо было надеяться, ничего не слышала.

– Бабка, во бабка! Зажмурилась совсем, – продолжала Лиза. – Сейчас отбросит копыта. Пошли.

– Ага, шурши пакет под лавку, – угрожающе сказала Рита. – Сиди, я сбегаю в аптеку, а то стукну, позвонки в трусы посыпятся, сиди сейчас же. У меня еще остались деревянные.

Лиза сидела с Генриховной, которая еле дышала. «Зачем, бабка, врача не вызвала? Во, блин», – говорила вслух Лиза. А сама полезла к ней в сумочку. Наверняка там, как у всех запасливых старушек, у Генриховны находилось любимое лекарство, и действительно, оно там лежало. Лиза вынула таблетку и сунула ее Генриховне в замкнутый рот. Генриховна инстинктивно зачмокала, как младенец, проглотила и через несколько минут открыла глаза. Лиза на всякий случай отодвинулась.

– Что со мной, где я? – сказала Генриховна.

Лиза молчала. Генриховна спросила:

– Девочка, это ты мне дала лекарство?

Лиза сказала:

– А че? Я в сумке у вас ничего не брала. Нельзя, что ли? Жмуриться начали. Вы проверьте.

– Девочка, ты спасла мне жизнь. Ты не проводишь меня до дома?

– Нет, – сказала Лиза. – Я тут сестру жду.

Генриховна кивнула и продолжала сидеть. Наконец прибежала Рита. И на ходу затрещала:

– Поразительно неквалифицированные работники здравоохранения, – но потом она осеклась и произнесла: – Во, блин! Без рецепта не дают, а детям вообще… Вызывайте, говорят, «Скорую»… А телефон у администратора. Говорит: «Звони из автомата, тут нечего шляться». А автомат сломанный.

– Девочки, мне не добраться до дома, – сказала Генриховна. – Меня зовут Майя Генриховна. Помогите мне, я вам что-то дам. У меня есть неношеная блузочка, крепдешиновая. Может, вам подойдет.

– Ну, – сказала Лиза утвердительно, в том смысле, что подойдет. И они повели Генриховну к ней домой.

Генриховна ни о чем не догадалась. Они вскипятили ей чай, сбегали в булочную ей и себе за хлебом. Получили чудесную кремовую блузку с оборками и воланами. И что еще лучше, увидели у Генриховны старую швейную машинку. Генриховна обещала им еще дать много чего и сказала, что позвонит родителям, чтобы они не удивлялись насчет блузки.

– А у нас нет телефона, – сказала на это Рита.

– И родителей, – ляпнула Лиза и прикусила губу.

– Они не удивятся, – подтвердила Рита.

Девочки успели домой как раз перед началом вечерней прогулки детей, которых, можно сказать, вышибала из дома сама жизнь: возвращались с работы усталые и взвинченные после долгой дороги и магазинов их мамаши. Дети мгновенно, от греха подальше, не слушая вопросов об отметках и домашних заданиях, выскакивали на улицу.

И еще один вечер прошел в шитье юбки. На ужин были хлеб и кипяток с мятой.

– Как мы так жили, я не понимаю, – бормотала Лиза, сшивая лоскутки в три часа ночи.

А Рита уже спала глубоким сном. И в результате Лиза утром плакала, что это не юбка, а это лоскутное одеяло, и что она такое не наденет, пусть Ритка сама носит. Рита, тоже расстроенная, пришила к юбке два ряда ленточек, подумала еще и сделала подкладку из старой простыни.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация