«Что ж, пока все сходится, — довольно подумал он. — Михалев работает в организационно-мобилизационном управлении Генштаба, Рябов — в департаменте по обеспечению гособоронзаказа Минобороны. Точки соприкосновения найти нетрудно. Ведь это организационно-мобилизационное управление, кроме прочего, занимается и вопросами обеспечения армии оружием и военной техникой. А как раз в этом направлении и работал Рябов. Контролировал своевременное исполнение заказов на эту самую технику и соответствие ее заявленному уровню качества».
Выходило, что возможность личного знакомства Рябова и Михалева была вполне вероятной и совсем неудивительной. А за дружеским общением вполне могли последовать и более тесные «деловые контакты».
Например, Рябов узнал, что одно из «опекаемых» им предприятий более чем на 30 % принадлежит супруге Михалева. Уже хороший задел на будущее. Дальше выясняется, что один из поставщиков этого предприятия — фирма, принадлежащая Инне Евгеньевне уже целиком и полностью.
«Уводить» через нее государственные деньги, в разы завышая стоимость комплектующих, — дело, конечно, приятное и полезное, но в таком случае чиновник Рябов, осуществляющий контроль со стороны этого самого государства, ничего не имеет. А без его участия осуществить схему будет проблематично. Тогда схема получает некую дополнительную «надстройку». Завышается цена не только на комплектующие, но и на отдельные образцы уже готовой продукции. Образцы, разумеется, высокотехнологичные и очень «качественные».
Эту часть со своей стороны уже опекает Михалев. Его уровень выше уровня Рябова, и, в сущности, тот подотчетен генерал-лейтенанту. За структурами, в которых работает Михалев, — последнее слово. Так же, как без санкции Рябова продукция не пройдет первичный «низовой» контроль, без одобрения Михалева покупка не будет профинансирована из бюджета.
Что ж, неплохо придумано. И взаимная выгода, да и риска никакого. Один за всех и все за одного. «Закладывать» никому не выгодно, сам же первый погоришь. Даже странно, что такая отлаженная система дала сбой. Не иначе, из «сторонних» кто-то позавидовал и сдал. Но они и тут не оплошали. Виновного вычислили быстро. А потом и убрали для пущей гарантии, чтобы не волноваться лишний раз. Кто же был там изначальным инициатором? Михалев или Рябов?
В пользу причастности Рябова говорил тот факт, что именно к нему «в гости» некоторое время спустя после смерти Игоря Прыгунова приезжал Витя Карета — правая рука и помощник Евгения Краснова, «смотрящего» той самой «камеры без камер», куда перевели Игоря. Что могли они обсуждать, как не этот заказ? И что могло в одночасье так расстроить Ольгу Рябову, что ей не захотелось продолжать жить? Более чем вероятно, что это была новость о том, что смерть любимого — заказ, а заказчик — не кто иной, как ее родной и любимый папа.
Сопоставляя эти факты, Гуров вдруг вспомнил еще один нечаянно подслушанный обрывок разговора.
В ресторане «Арсенал», когда туда пришел Юра, они с Соломиным бурно обсуждали тему проникновения в ячейку при отсутствии клиента. И, доказывая, что в этом нет ничего особенного, Актер приводил в пример случай, имевший место «месяца полтора назад». Тогда в клуб приехал «какой-то синяк», и Юра, если верить утверждениям Актера, отдал ему деньги, наведавшись в ячейку одного из клиентов. Причем сам Юра факт этот не отрицал, разве что говорил, что в тот раз был совсем другой случай.
Что же это за случай мог там быть? Чьими деньгами и кому заплатил Юра? Выражение «какой-то синяк» такому человеку, как Витя Карета, вполне подходит. Да и временной отрезок вполне совпадает. «Месяца полтора назад» — это как раз тогда, когда произошло «самоубийство» Игоря Прыгунова.
С другой стороны, и Рябов, и Михалев, являясь постоянными клиентами «Арсенала», вполне могли иметь там, в дополнение к личному обеденному столику, и личную «банковскую» ячейку. Чью же из них «облегчил» Юра?
Лев понимал, что узнать это от самого Юры практически нереально. Даже если он не был в курсе, что отданная им сумма — плата за убийство, само по себе разглашение подобной конфиденциальной информации о клиенте, да еще клиенте такого уровня, — прямой путь на биржу труда. Причем с самым что ни на есть реальным «волчьим билетом» в виде безнадежно испорченной репутации. Нет, начинать разговор с Юрой пока рановато, хотя, похоже, сообщить кое-что интересное он может. Для начала стоит попробовать зайти с другой стороны.
Зная, что в организации «самоубийства» Прыгунова участвовала целая группа «товарищей», он решил «попытать счастья» с Красновым. Не было никаких сомнений в том, что тот был непосредственным организатором всего процесса «на месте», следовательно, по поводу того, кому все это нужно, должен быть осведомлен.
Разговаривать с Красновым Гурову было проще и по некоторым другим причинам. Сведения, которые он хотел получить, были неофициальными, не «на протокол», и, в сущности, не влекли за собой никаких последствий для человека, сообщившего их. Если, конечно, сам он не окажется настолько глуп, чтобы трубить на каждом углу о своем «сотрудничестве». С другой стороны, красочная биография Краснова предоставляла большие возможности обеспечить ему неприятности вполне чувствительные и официальные, и, доходчиво объяснив разницу между этими двумя вариантами, можно наладить конструктивный и взаимно полезный диалог.
Чтобы не привлекать особого внимания к своим участившимся визитам в СИЗО, Гуров решил отправиться туда ближе к концу рабочего дня, а оставшееся время посвятить Инне Михалевой и ее доходному бизнесу.
Через базу налоговой инспекции удалось выяснить, что, кроме солидной доли в акциях «Авиаграда», Инна Михалева являлась учредительницей некоего ООО с загадочной аббревиатурой «NLP». Основным видом продукции этой фирмы являлись не менее загадочные «прецизионные потенциометры». Кроме них, в перечне были указаны «конденсаторы, стабилотроны, интегральные микросхемы, электронные модули и т. п.».
Информацию о конкретных сделках и ценах на все эти заумные приборы Гуров найти не надеялся, ясно было, что такие сведения можно получить, только изучив текущую документацию фирмы. А на это требовались специальная санкция и весомая причина. Но и без санкции было понятно, что при горячем желании и соответствующей поддержке со стороны высокопоставленного мужа и его лояльного «коллеги» суммы конкретных сделок можно было без труда регулировать в «нужном» направлении. Так что при тщательной ревизии наверняка найдется немало «нюансов», тянущих на уголовное дело. Но ведь никто не разрешит начинать подобные «раскопки». Для этого нужен серьезный повод, а его-то пока и нет.
«Просто колдовство какое-то, — досадовал Лев. — Хоть действительно бери утюг и иди допросы «с пристрастием» устраивать».
Вспомнив о допросах, он взглянул на часы и увидел, что уже пора стартовать в изолятор.
К знакомому зданию Гуров подъехал в шестом часу вечера.
Дежурный в этот раз тоже оказался знакомый. Но в отличие от Гены Кузьмина, добродушного и словоохотливого, Валерий Круглов, дежуривший в эту смену, был угрюмым молчуном. Он очень не любил всякие несанкционированные «нарушения» и всегда опасался, «как бы чего не вышло».
