— А кто решает, когда и как надолго отправляется в рейс катер?
— Волкан, конечно, он ведь всем руководит. Но четкого расписания нет. Полагаю, он руководствуется разными соображениями. В них входят наличие гостей с нового заезда, повышение рейтинга курорта и экономия ресурсов.
— Понятно. Значит, если мне понадобится что-то уточнить, нужно к нему обращаться.
— Думаю, он взбесится, когда узнает, что вы снова ведете дело «на его территории» и снова можете «повредить рейтингу отеля».
— Кто ж виноват, что у него тут такие дела творятся? То дети в море пропадают, то туристок травят!
— Знаете, как сказала бы моя бабушка в этой ситуации? Рыба гниет с головы! Так что во время расследования Волкана тоже не мешало бы проверить.
— Мудрое замечание. Я и собираюсь. Ведь он оказался вовлечен в тесное общение с обеими женщинами. И погибшая, и подозреваемая с ним активно флиртовали, и, по слухам, одной из женщин он оказывал внимание. Только пока не придумал, как проверить Волкана. Если он может взбеситься только оттого, что ведется расследование в отеле, представляю, как он отреагирует, узнав, что его проверяют на предмет причастности к преступлению! Плюс юрисдикция! Вернее, это в нашей ситуации как раз минус! Ведь Волкан — гражданин другой страны.
— Тогда за ним нужно осторожно понаблюдать.
— Да, похоже, это единственный выход на нынешний момент. Понаблюдать и собрать как можно больше сведений. Для разговора нужны хоть какие-то факты.
Подозрения Гурова подтвердились тем же утром. Пришли известия из Москвы. Патологоанатомы исследовали тело погибшей женщины, провели токсикологию и обнаружили в тканях оенантотоксин. Тот самый, который расслабляет мышцы вокруг губ и заставляет страдальца улыбаться даже во время предсмертных конвульсий.
Орлов сообщил полковнику, что уголовное дело возбуждено и он может приступать к официальному расследованию. Проводить опросы и задерживать подозреваемых, если они являются гражданами родной страны. Последний пункт ненавязчиво напоминал, что в общении с иностранцами положено соблюдать дипломатичную осторожность и приступать к активным действиям только при наличии неоспоримых доказательств.
Гуров еще раз внимательно перечитал отчет экспертов. Судя по трупному окоченению, смерть наступила между двумя и тремя часами ночи. Токсин попал в организм одновременно с последним принятием пищи, примерно около одиннадцати часов вечера. Погибшая женщина пила красное вино, ела фрукты и блюдо, содержащее тушеную говядину, картофель, перец, баклажаны, много томатов и зелени.
Вооруженный этими сведениями, Лев решил, что настало время для допроса Марины. От горничных и Ланы он знал, что из номера Марина предпочитает не выходить, даже пищу ей приносят из ресторана. Правда, так и уносят почти нетронутой. Женщина пребывает в депрессии, часто плачет и, хотя обходится уже без успокоительных препаратов, до нормального состояния ей еще очень далеко.
Коллеги отнеслись к Марине с пониманием и тактом. Разумеется, ее оставили в покое и не требовали больше присутствия на семинарах. Но в свободное время навещали, пытались утешить или вытащить на прогулку.
Вот и сейчас Гуров застал у нее в номере гостя. Представительного мужчину средних лет, которого уже встречал в обществе «фитоликовцев» и который автоматически обращал на себя внимание, находясь в одиночестве среди десятков дам.
— Знакомьтесь, Лев Иванович, это Виктор, наш «рубиновый». Он участвовал в организации отдыха и проводил здесь некоторые семинары, — вспыхнув неожиданным румянцем, засуетилась Марина.
— Очень приятно, Гуров, — протянул руку полковник, — Лев Иванович.
— Торенев, — улыбаясь, ответил на пожатие мужчина. — Но можно просто по имени — Виктор.
— Пришли проведать? Марина, как вы поживаете?
— Нормально, спасибо, — хмуро ответила женщина.
— Ничего и не нормально! — возразил Виктор. — Хандрит, сидит в номере, никуда носа не кажет. Постоянно плачет и практически ничего не ест! Посмотрите, как лицо осунулось и глаза запали!
— Нормально все, правда. Аппетита у меня действительно нет, и спать я плохо стала. Но это пройдет. Хочу просить организаторов заказать мне билет до Москвы раньше других, чтобы прямо сейчас улететь.
— Ну, Мариночка, зачем отрываться от коллектива? — всплеснул руками Виктор. — Ведь отдых скоро заканчивается и можно отправиться домой всем вместе, дружной компанией.
— Хочу быть на похоронах подруги, — опустив голову, еле слышно пробормотала она. — И не просто присутствовать, вероятно, Светиной маме понадобится помощь в организации и похорон, и поминок. Она пожилая женщина и часто болеет, плохо ходит последние годы. Я тороплюсь, потому что нужна дома!
— Вероятно, вы успеете, — кивнул Лев, — похороны могут отложить.
— Почему? — синхронно спросили Марина с Виктором.
— Об этом, и не только об этом я хотел с вами поговорить, Марина. Но наедине, пожалуйста.
— Хорошо! — с готовностью поднялся с места Виктор. — Я пойду. Тем более что скоро семинар начинается, не хочу опоздать. Мариночка, я вас сегодня еще проведаю, и мы поговорим по поводу отъезда.
Гуров дождался, когда Виктор выйдет и прикроет за собой дверь номера, и решительно проговорил:
— Я настойчиво прошу вас не покидать курорт. По крайней мере, пока ведется расследование.
— Почему? Какое расследование? И почему отложат похороны? Вы так и не сказали, — растерянно пробормотала Марина.
— Потому что Светлана умерла не по естественной причине, ее отравили редким токсином растительного происхождения. И по факту убийства возбуждено уголовное дело. Я должен вам об этом сообщить и допросить официально.
— То есть как отравили?! Убили?! Но кто и зачем?! — Марина вскочила и нервно заметалась по номеру.
Гуров не торопился отвечать, предпочел внимательно наблюдать за женщиной.
— Погодите! — наконец перестав бегать, пораженно застыла на месте Марина. — Вы сказали: допросить? То есть вы меня подозреваете в убийстве Светы?! — Она плюхнулась в кресло, замолчала и некоторое время растерянно хватала ртом воздух. — Но почему?!
— Вы были близки, жили вместе. Дружили много лет, то есть женщина вам доверяла, несмотря на то, что вы в последние дни ссорились и конфликтовали. — Гуров сделал небольшую паузу и, словно вспомнив, добавил: — Ах да! И подрались в вечер накануне ее гибели! О чем вы, вероятно, забыли рассказать мне во время прогулки по берегу моря.
— Я не забыла рассказать, мне было стыдно, — пробормотала Марина, низко опустив голову. — Хотя на что я рассчитывала? Понятно же, что подробности той дикой сцены станут обсуждать все, кому не лень. Ну и вам доложат, разумеется.
— Так что скажете?
— А что сказать? Мне стыдно и обидно. Но самое страшное то, что удручает по-настоящему: я не смогу помириться с подругой. Потому что она внезапно умерла. Ни помириться, ни проститься! Ничего!
