— Почти не пострадал! — эхом повторила Лиля.
— Мам, обезвоживание урона не нанесло, а ожоги и вовсе ерунда, которые быстро пройдут.
— Да, конечно, дорогой. — Лиля украдкой смахнула слезинку в уголке глаза. — Вообще-то сегодня мы собрались не только для того, чтобы всем познакомиться и Ник смог рассказать о происшествии. У нас есть для вас несколько замечательных новостей!
Лиля махнула официанту, с которым, видимо, договорилась заранее, и он принес к столику шампанское, уже разлитое по бокалам.
— Сначала вы, Лев Иванович, — кивнула она в сторону полковника.
— Оба преступления раскрыты. Все виновные вскоре понесут наказание. Усилия Волкана уладить все проблемы одним махом оказались подобны эффекту кобры. А я, в свою очередь, могу возвращаться домой, к любимой жене и накопившимся делам.
— А что такое «эффект кобры»?
— Наверное, сложный прием в какой-нибудь борьбе?
— Или бросок? — посыпались предположения.
— Это термин такой, — высказался Ник.
— Совершенно верно. Он возник еще во времена колониальной Англии. Когда англичане, жившие по долгу службы в Индии, страдали от большого количества различных ядовитых гадов. Змей, кобр и гадюк. Они заползали в жилища, построенные по принципу: чем открытее — тем прохладнее, а значит, лучше. Нападали в садах и на верандах. Тогда колониальное правительство объявило местному населению, что станет платить определенную сумму за убитого ядовитого гада, желая полностью избавиться от них. Но произошло непредвиденное. Индийцы, сплошь небогатые, мягко говоря, люди, увидели в новом указе средство заработка и стали разводить змей и кобр и сдавать англичанам. Когда англичане это поняли, они перестали платить. А индийцы просто отпустили «питомцев» на волю, что чрезвычайно способствовало увеличению поголовья. С тех пор и возник этот термин. «Эффект кобры» говорят, когда затраченные усилия приводят к противоположному результату.
Эпилог
Так, собственно, и закончилась эта история. А что же с обещанными новостями, спросите вы? Разумеется, мы расскажем, что стало с ее главными героями.
Ник полностью поправился и вернулся к учебе. Лиля, несмотря не неприятные приключения в Турции, все-таки решила открыть там сеть салонов и один большой спортивный комплекс, где заправляет делами ее подруга и партнер Лана.
Неожиданно для Гурова Лиля приняла предложение Айкута выйти за него замуж. В свою очередь, мужчина обязался уладить все проблемы с российским законом и вернуть деньги всем «невестам», которые высказали претензии, а Гуров взялся проконтролировать процесс. Айкут оказался верным и заботливым мужем. Он хорошо ладит с Ником и с нетерпением ждет появления парочки собственных малышей.
Лана в ближайшее время возвращаться на родину не собирается. Неожиданно для себя она нашла в Турции не только верную подругу и смогла воплотить в жизнь заветную мечту, но и обрела настоящую любовь. По слухам, их головокружительный роман с подающим надежды офицером Интерпола скоро увенчается торжественной свадьбой.
Гуров продолжает служить в Главке. И ловит преступников всех мастей, по мере сил.
Лучший среди мертвых
Глава 1
Двухэтажный дом стоял особняком от основных строений подмосковного городка. Он был давно заброшен: серые обшарпанные стены, увитые ползучим виноградом, провалившаяся крыша, крыльцо с единственной ступенькой, чудом уцелевшей после набега местных жителей. В былые времена он наверняка выглядел куда презентабельнее, остатки перил все еще хранили воспоминания об умельце, старательной рукой вырезавшим на податливом дереве витиеватые узоры. Теперь же дом ни на что не годился, его не снесли лишь потому, что у местных властей не доходили до этого руки. Единственным помещением, которое все еще сохранило стены и пол в приличном состоянии, был подвальный этаж. Северная стена частично рассыпалась, открывая доступ ветру и дождю, в остальном же это было идеальное место для летнего отдыха. Не столичных пижонов, конечно. Для людей без определенного места жительства, проще сказать, для бомжей. Своего рода загородное поместье на теплый период. Должны же и бомжи где-то отдыхать.
В чем заключается отдых людей без рода, без племени? В дешевой выпивке и пустых разговорах. Если с первым случаются перебои, то со вторым проблем не возникает. Язык на месте, отчего не побалагурить?
На старом продавленном диване сидел дряхлый старик, мусолил в зубах добытый на столичной помойке мундштук, в который была вставлена сигарета, и зычным голосом бывшего партийного работника разглагольствовал:
— Я вам так скажу, друзья-товарищи: наклюнулась халява — нечего от нее нос воротить. Это только для толстосумов годится. Им, что ни подай, все негоже. Пойло они подбирают не по марке или вкусовым качествам, а по красоте этикетки да по количеству бабла, которое за него нужно отвалить. Что это за выбор, спросите вы? Я вам отвечу: дерьмо это, а не выбор. Довелось мне как-то принимать одного польского посла, тогда все были помешаны на сплочении государств, не знаю, на кой хрен им это было нужно, но так уж повелось. Жрачки тогда наготовили, на два полка хватило бы, а с питьем — проблема. Стоят мои соратники возле стола, бутылки перебирают. «Хванчкара», «Киндзмараули», коньяк пятизвездочный. Надо бы лучше, да некуда, но им все не то. Беленькую поставить? Или за шипучкой на склад послать? А посол уже в городе, красотами столичными любуется. И так уж вышло, что встречать его и к столу препровождать меня отправили. Я ему: «Пойдем, господин хороший, отобедаем». А он: «Хочу глубинку посмотреть». Это он наши подмосковные колхозы глубинкой называл. Наивный. Телефонов карманных тогда и в помине не было, ну, я и решил проблему сам. Повез его в один из колхозов, завел к мужику в дом, тот с семьей жрачку на стол наметал, по русскому обычаю. Помялся малость, а потом бутыль на стол — бах! Чистейший самогон. Вот, скажу я вам, была встреча! Не ваши «мараули» да «хванчи». Эх и погудели тогда!
— За это тебя из партии и поперли, Тесик. За твою самодеятельность, — вставил неопределенного возраста мужичок, развалившийся на соломенном тюфяке.
Таких тюфяков в подвале было навалено немало, но ни один из них не пустовал. Компания в подвале подобралась веселая. С десяток мужиков устроились вдоль стен. Время от времени наполняя граненые стаканы, наследство от прежних хозяев, выпивали, закусывали крепкими яблоками, уворованными по окрестным садам, и слушали разглагольствования старика.
— Твоя правда, Калмык. — Старик отложил в сторону мундштук, огладил седую бороду. — В один день судьбу мою решили. Хорошо еще, что не вздернули. Но оно того стоило, видел бы ты того польского посла наутро! Рожа помятая, волосы всклокоченные, глаза из орбит лезут. А уж как желудок выворачивало, вспомнить страшно. Помер бы посол, не заставь я его опохмелиться.
— Так ты ему жизнь спас, так, что ли, Тесик? — Долговязый мужик лениво поднялся с тюфяка, желая видеть реакцию старика. — Ты у нас спаситель государственных гостей, верно?
