— Данный пункт по воле покойного был внесен с соблюдением всех юридических нюансов. Если у кого-то из присутствующих имеются на этот счет сомнения…
— Послушайте, уважаемый, — перебил нотариуса Крячко. — Все мы знаем, ради чего здесь собрались, так что давайте опустим предисловие и перейдем к главному.
— Все согласны с предложением господина, э, полковника…
— Сделайте так, как он просит, — подала голос Ольга.
— Как вам будет угодно, — согласился нотариус. — Изменения завещания касаются некоего пакета, который Роман Камов передал мне на хранение. Главное условие, при котором позволено вскрыть и ознакомиться с содержимым пакета, — документально подтвержденная смерть волеизъявителя. Поскольку условие соблюдено, я передаю пакет вдове, дабы она могла ознакомиться с его содержимым первой.
— Прошу вас, сделайте все сами, — попросила Ольга.
Когда нотариус вскрыл пакет, глазам присутствующих предстал прибор, размером чуть меньше кнопочного мобильного телефона.
— Что это? — спросила Ольга.
— Диктофон, — ответил Гуров. — Видимо, Роман оставил для вас аудиосообщение.
— Аудио? Голосовое? Он записал свою предсмертную волю на диктофон?
После каждого заданного вопроса Ольга растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого, но никто из них не решался подтвердить ее догадку.
— Да что с вами такое? — рассердилась она. — Почему вы молчите? Леша, прошу тебя, объясни, что происходит?
— Думаю, будет лучше, если мы прослушаем запись без вас, — снова заговорил Гуров. — Вам уже достаточно досталось: стресс после аварии, перенесенная операция, известие о смерти мужа. Не стоит взваливать на себя еще и это.
— Значит, я права, там запись голоса моего Романтика. Почему вы не включаете? Я хочу его слышать!
— Лев Иванович прав, — поддержал Гурова Гликберг. — Не стоит делать этого сейчас.
— Но я хочу! — возвысила голос Ольга. — Ты не вправе мне мешать!
— Зачем упорствовать, Олюшка? Ты еще слаба, — уговаривал Гликберг. — Вот окрепнешь, поправишься, выйдешь из больницы и непременно прослушаешь запись. Она ведь никуда не денется, ведь так, товарищ полковник?
— Я не стану ждать, — упрямо повторила Ольга. — Не хотите слушать при мне? Прекрасно! Не будем слушать совсем. Раз я должна ждать выписки, подождете и вы!
На ожидание у Гурова и Крячко времени не было. Бросив быстрый взгляд на напарника, Крячко забрал из рук нотариуса диктофон и нажал кнопку воспроизведения. Несколько секунд ничего не происходило. Ольга уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но в этот момент в палате прозвучал четкий профессионально поставленный голос: «Если вы слушаете это сообщение, значит, мой план все-таки провалился…»
Совещание в кабинете генерала Орлова состоялось спустя час после оглашения завещания. С разрешения Ольги Гуров забрал диктофон в Главк.
— Товарищ генерал, приказ выполнен. Вот то, что вы требовали, — выкладывая диктофон на стол, доложил он. — Теперь я могу рассчитывать на ордер?
— Обиделся? — догадался Орлов. — Зря. Видишь, как мой отказ подстегнул твою мыслительную деятельность? Так что спусти пар и выкладывай подробности. Наш покойник облапошил префекта и сделал запись всех его разговоров?
— Нет, голоса префекта на записи нет, — сообщил Крячко. — Насчет этого мы ошиблись, ни Ярцев, ни Камов своих бесед с префектом не фиксировали. Может, не сообразили, а может, побоялись быть пойманными.
— Тогда что на этой записи? — спросил генерал.
— Предсмертная записка, — ответил Гуров. — В голосовой версии, но это предсмертная записка.
— Снова промах? — нахмурился Орлов.
— Напротив, там есть все для предъявления обвинения Олегу Преснову и Александру Воскобойникову. В своей речи Камов рассказал обо всем: о том, как и для чего нанял его Аркадий Ярцев, о том, сколько раз Ярцев встречался с Пресновым и каков был результат этих встреч. О том, как узнал о смерти Ярцева, как собирался выполнить условие их сделки. Камов рассказал, что в ячейке камеры хранения, помимо документов, нашел диктофон. Тот самый, что лежит сейчас перед вами. На диктофоне была запись, предсмертная исповедь Аркадия Ярцева. Прослушав запись, Роман решил, что будет не так уж нечестно, если он использует ее в своих интересах. Ярцеву акт возмездия уже не поможет, а он, Роман Камов, еще может получить выгоду из сложившейся ситуации. Он скопировал часть исповеди Ярцева и пошел к Преснову, а в качестве страховки записал свою исповедь. И все бы у него получилось, если бы не Воскобойников, которому удалось придумать уловку, при которой можно избавиться от Камова, не рискуя быть разоблаченным.
— Однако это все же не прямое доказательство, — заметил Орлов.
— Пусть так, — согласился Гуров. — Лучшего все равно не будет. В любом случае предъявить Преснову нам есть что. Даже если не удастся доказать его вину, шумиха вокруг этого дела поднимется такая, что с должности префекта он гарантированно слетит, да и в политике ему уже не удержаться.
— Ладно, Гуров, выбью я тебе разрешение. Но смотри не облажайся. Столичный префект — это тебе не бомжи из заброшенного дома, — вздохнув, дал «добро» генерал.
Ордер на арест Олега Преснова выдали только к вечеру, так что к воротам его загородного дома полицейский седан подъехал в сумерках. Охрана пропустила машину лишь после звонка хозяину, поэтому в доме их уже ждали. Первое, что потребовал от полковников Преснов, — предъявить документы. Тщательно изучив каждое удостоверение, он предложил войти в дом. В гостиной префект занял центральное место, давая понять посетителям, что, с чем бы они ни пожаловали, командовать парадом будет он.
— Итак, господа полицейские, что привело вас ко мне в столь поздний час? — несколько высокопарно спросил Преснов.
— Гражданин Преснов Олег Евгеньевич? — Гуров задал обязательный при процедуре ареста вопрос.
Это сразу насторожило префекта. «Что происходит? Зачем они здесь? — закружили в голове лихорадочные мысли. — Неужели все? Стоп, не паникуй. Тяни время».
— Быть может, желаете аперитивчика? Денек сегодня выдался не из легких, так что я еще не ужинал. Приглашаю вас разделить со мной трапезу, — широким жестом указал он на гостиную, где и правда накрывали стол.
— Боюсь, и ночь к вам не будет благосклоннее, — поддел его Крячко. — Об ужине, кстати, можете забыть. Вас ждет неприятный переезд и долгие беседы по душам.
— Не могли бы вы выражаться более корректно? — Поняв, что перевести беседу в шутливое русло не удастся, Преснов «включил режим Большой шишки», надеясь задавить непрошеных гостей авторитетом. — Не забывайте, с кем разговариваете. Перед вами работник префектуры, а не торгашка с рынка!
— О, об этом мы помним. — Станислав не скрывал саркастической улыбки. — Собственно, это одна из причин, по которой мы здесь. Не будь вы префектом, за вами бы еще в обед прислали «воронок» и вы бы часов восемь как на нарах загорали бы.
