– Скорее, я не могу больше ждать! – завизжала Юлия, и ее черты стали изменяться, как будто изнутри ее сжигал огонь. – Выпотроши его, выпотрош-ши! Крови хочу-у-у, кровии-и-и!
– За деньги, которые вы получите, можно купить много рабов! Самых лучших – у вас будет больше крови! – попытался хитрить Питер, однако одурачить этих чудовищ он не мог.
Шипя от удовольствия, Карцеп провел на груди Питера первую кровавую полосу.
Невольник взвыл, будучи уверен, что пришли последние минуты его жизни.
– Но почему я?! Почему я?! – воскликнул он, обращая свой вопрос в пустоту.
– Все очень просто, нам нужна грязная кровь, кровь потомственного торгаша. Твое потомственное занятие и есть твой смертный приговор!
– Но я не потомственный торгаш!
– Что значит не потомственный торгаш? – На злобном лице Карцепа проявилось недоумение.
– Убей его, Зигфрид, он пытается обмануть нас! – взвыла Юлия и затряслась всем своим морщинистым телом. Теперь она выглядела как труп.
– Заткнись! – оборвал ее Карцеп. – Мы не можем допустить ошибки, разве ты не понимаешь? – И, обращаясь к Питеру, продолжил: – Я все про тебя узнал, твой дядя – Нух Земанис, богатейший человек Гудбурга! Разве не так?
– Так, хозяин, только я не из Земанисов, меня зовут Питер Фонтен, мой отец был садовником в доме мэра города Недда, все население которого вымерло от неизвестного поветрия. Остались только Нух Земанис и я – он подобрал меня и воспитал, так я стал его наследником, не являясь потомком Земанисов…
Выпалив все единым духом, Питер с замиранием сердца стал ждать вердикта мессира Карцепа.
– Он не лжет, – произнес хозяин спустя мгновение. – Я это вижу. – И, подойдя к несостоявшейся жертве, перерезал ятаганом путы, коротко бросив: – Пошел прочь.
Уговаривать Питера не было нужды, он подхватил одежду и босой побежал наверх по ступеням, пока хватало света факелов, потом пробирался на ощупь.
Толкнул входную дверь и оказался на воздухе, не веря, что снова может им дышать.
Сев на ступени крыльца, Питер дрожащими руками натянул одежду и босым вернулся в домик.
– Ты вернулся? – удивился Мургаб.
– Как видишь.
Питер прошел в свою комнату и сел на лавку. Только сейчас он стал осмысливать то, что видел, будто снова слышал крики бесновавшейся Юлии:
– Это ты виноват – где нам теперь взять другую жертву?! Я старею, посмотри – я опять старею!
– Не ори на меня, я куплю другого раба или украду торговца в городе. Я обязательно что-нибудь придумаю, у нас будет грязная кровь.
25
Новый день после бессонной ночи начался неожиданно. Услышав в коридоре шум, Питер подпрыгнул на кровати – он не заметил, как заснул под утро после изнурительного ночного бдения.
Хозяин ударил в дверь кулаком, и та распахнулась. Питер был уже на ногах и широко раскрытыми глазами смотрел на мессира Карцепа. Выглядел тот ужасно, должно быть, эта ночь оказалась бессонной не только для его невольника.
– Собирайся!
– Я уже готов.
Карцеп зло дернул головой и вышел, Питер поспешил за ним, на ходу подвязывая башмаки.
Не оборачиваясь, хозяин быстро прошел через весь двор, толкнул створку ворот, и они оказались на улице, где Мургаб держал под уздцы лошадь.
Вскочив в седло, Карцеп крикнул:
– Не отставать!
И принялся нахлестывать лошадь плетью.
Ориентируясь лишь на удаляющийся пыльный шлейф, Питер бежал что есть сил, а когда терял хозяина, тот возвращался и бил медлительного раба плетью. Продолжалось это достаточно долго, еще не зажившая спина Питера снова кровоточила, а на лице к старым синякам прибавились новые кровоподтеки и слой пыли. Прохожие не обращали на избиение особого внимания и шли своей дорогой, лишь изредка бросая на Карцепа настороженные взгляды.
Видя, что невольник вот-вот свалится, хозяин поехал медленнее и наконец в ту сторону, куда собирался.
Избитый Питер, покачиваясь, плелся сзади. Он тупо взирал на высокие дома в обрамлении островерхих кипарисов, после кварталов частных домовладений здесь начинались постройки казенных служб наместника.
Длинная белая стена, вдоль которой они двигались, наконец закончилась каменной аркой и воротами в ней, их охраняли двое часовых в мундирах пехотинцев с алебардами в руках.
Узнав советника, они отсалютовали ему и приняли коня, когда он спешился.
Хозяин прошел в ворота, и Питер, словно собачонка, поспешил следом. Они миновали широкий пыльный двор, окруженный безликими каменными постройками, и остановились под следующей каменной аркой, охраняемой еще одним часовым.
– Солдат, позови сержанта, – не терпящим возражения голосом приказал Карцеп.
– Сержант Гудьир, вас зовет господин советник! – заголосил часовой. Карцеп скривился.
На ходу затягивая алый кушак и надевая киперку, появился сержант. Его усы лоснились от бараньего жира, на сорочке было свежее винное пятно.
– Здравия желаю, господин советник, сэр!
– Я хочу продать своего раба казне, – без перехода заявил Карцеп.
– А! Этого, что ли?
– Да.
Сержант икнул и прижал руки к груди, извиняясь.
– Уж больно он тщедушен и молод, господин советник, сэр. Такой сдохнет еще на марше – зачем казне такая требуха?
– Сержант, у вас есть циркуляр?
– Так точно, господин советник, есть.
– Ну так посмотрите в него – этот раб полностью соответствует требованиям. И вовсе он не тщедушный, он построил мне каменную стену.
Сержант вздохнул и еще раз взглянул на Питера.
– Вижу, что он подходит, руки-ноги при нем, оба глаза на месте. Так что сейчас же принесу формуляр, и впишем этого мерзавца. Одну минуту, господин советник, сэр. Одну минуту…
Сержант ушел, и только часовой теперь с интересом наблюдал за хозяином и его избитым рабом, гадая, за какие прегрешения невольника продают на верную смерть.
– Проще было бы убить тебя, я не нуждаюсь в этих грошах, что за тебя заплатят, – негромко произнес Карцеп, адресуя сказанное Питеру. – Но я не хочу, чтобы ты так легко покинул этот мир, ты должен сполна заплатить за мою ошибку. Сполна.
Вернулся сержант с формуляром и горсткой серебра.
– Как тебя зовут, засранец?
– Питер Фонтен, ваша милость.
– Не ваша милость, а господин сержант!
– Простите меня, господин сержант.
– Ах ты, задница деревенская! – Сержант ударил Питера ногой в голень, и тот, охнув, опустился на землю.
