– Иду-у-ут! Станови-ись! – раздался голос сержанта Уэйта.
– Арбалеты приготовить. – Капитан огляделся. – Сержант Агизи, будьте готовы построить своих людей в боевой порядок, если тураны попытаются обойти нас с фланга.
– Слушаюсь, господин капитан!
– Эдвард!
– Я здесь, сэр! – подбежал рыжебородый. Услышав хозяйский оклик, он приободрился.
– Лошадей поставить к подводам, приготовить арбалеты и луки, будете помогать пехотинцам обстреливать туранов. Если те пойдут с фланга – пехота их закроет, если с двух – придет ваш черед.
– Мы все сделаем, сэр!
110
И снова начались атаки на левый фланг, ослабленный уходом отряда рыцарей. Тураны атаковали в лоб и по левому склону, но еще на подходе их встретила туча стрел, ведь сотне пехотинцев помогали полсотни оруженосцев. Докатившихся до боевых порядков всадников сумели удержать рогатчики и копейщики, тех, кто прорывался с фланга, закрыли вставшие в оборону пехотинцы. Тем временем оруженосцы во главе с рыжебородым Эдвардом продолжали яростно метать стрелы, их едва успевали подносить с обоза одноглазый солдат и слуга фон Криспа Корнелий, который ни за что не хотел отпускать хозяина на сечу одного.
За первой волной туранов пошла вторая, лошади спотыкались о трупы и раненых, скользили в крови, однако атака продолжалась, пехотинцы стали пятиться, в порядки «колдстринцев» прорвались несколько всадников. Но помощь пришла откуда не ждали – мурпаза Эльдерсай бросил в атаку на левый фланг холма еще три тысячи всадников, но, чтобы развернуться, им пришлось заехать в зону поражения крепостных баллист. Наводчики только того и ждали, баллисты взмахнули тридцатифутовыми мачтами, и в туранов полетели заряды гранитной дроби. Камни размером с куриное яйцо обрушились в гущу разворачивавшихся для атаки туранов, произведя опустошительное действие.
Со своего места Питер видел, как от ударов камней о землю разлетались куски дерна.
Атака началась вяло, но Эльдерсай уже закусил удила и погнал на приступ новые полки. Едва одни откатывались, атаковали другие, при случае обстреливая позиции капитана фон Криспа из арбалетов. Его солдаты несли потери, из «колдстринцев» оставалось в строю чуть более трети, на смену выбывшим становились оруженосцы.
После неудачи с холмом фон Криспа Эльдерсай повел полки в обход главного холма на правом фланге. Он надеялся подвести их скрытно, поскольку к самому основанию холма подходил молодой лес, но барон Литвар готов был и к этому: едва полки туранов рассредоточились в зарослях, с холма в них полетели мешки с горящей смолой. От сильного жара занялись даже зеленые кусты, полыхнуло пламя, и обожженные кавалеристы были вынуждены вернуться.
Пользуясь передышкой, на холме капитана фон Криспа разносили еду, солдаты отупело жевали то, что им подносили, и лишь воду пили осмысленно – с удовольствием.
Из знакомых возле Питера оставался только Крафт, остальные были солдатами Второй и Третьей рот, подвинувшимися к середине после бесконечных выкриков «Сомкнись!». Разбавили «колдстринцев» и оруженосцы; привыкшие к работе с охотничьими рогатками, они действовали в строю уверенно.
Казалось, нескончаемая череда атак будет длиться вечно, но в этом и состояла тактика Эльдерсая: он намеревался измотать оборонявшегося на выгодных позициях противника, а затем снести его решительным натиском.
Со стороны реки снова появились всадники, их было немного, но они так сильно отличались от туранских воинов, что на них все обратили внимание. Солнце играло на щитах и кирасах, ветер развевал на шлемах плюмажи, а над левым плечом у каждого развевался флаг с собственным гербом.
– Да это же господа рыцари! – произнес сержант Уэйт, указывая мечом.
– Сэр Хендрикс, – едва слышно пролепетал Эдвард и вопросительно посмотрел в сторону капитана.
Тот отказывался верить увиденному – сэр Хендрикс перешел на сторону врага.
Рыцари ехали рысью, и их намерения сомнений не вызывали – они собирались атаковать. Выехали в первые ряды, построились, за ними стали образовывать колонны туранские кавалеристы.
– Но как?! – не удержался от возгласа фон Крисп.
– Господин капитан, но я не могу пойти против своего хозяина! – исступленно заверещал Эдвард. – Я не могу, и они не могут!
Он указал на оруженосцев, стоявших в строю «колдстринцев». Те находились в растерянности, понимая двусмысленность своего положения: с одной стороны – они должны были отбить атаку, а с другой – в них с раннего детства вбивали преданность хозяину.
– Я не подниму руку на своего господина! Никогда не подниму, и они не под…
Договорить Эдвард не успел: фон Крисп вскинул арбалет и выстрелил, бунтовщик упал. Остальные оруженосцы отвели взгляды и заняли свои места в строю.
Противник пришел в движение.
С правого холма увидели угрожавшую левому флангу опасность, и оттуда ударили мощные «единороги», заставившие убраться арбалетчиков-«охотников». Но в отличие от «охотников» рыцари не стояли на месте, их поблескивающая шеренга набирала скорость, а предназначенные им болты пролетали выше и сбивали туранов.
– Арбалеты – к бою! Лучники, цельтесь в голову! – скомандовал фон Крисп, однако уже сейчас видел, что рыцари пройдут. Не все, но те, кто мог позволить себе лонжинскую сталь в доспехах, – наверняка. Их лошади были в защитных фартуках и наголовниках, поразить таких можно было только в ногу.
Всадники понеслись во весь опор.
– Дай! – скомандовал капитан на дистанции в девяносто ярдов. Сразу удалось сбить двух рыцарей, но остальные продолжали скакать в гору, ведя за собой визжавщих туранов.
– Ну что, Горн, самое время совершить героический поступок! – произнес фон Крисп. Он слез с лошади и опустил забрало. Затем подхватил с земли брошенную рогатку и утопил в землю опорную «стопку».
Справа от него встал лейтенант Горн, слева – слуга Корнелий.
– Я с вами, ваше благородие.
Рев тысяч глоток, стук копыт и бряцание оружия нарастали жуткой какофонией, свалились еще двое рыцарей, но около десятка – сэр Хендрикс и его окружение – врезались в оборонительные порядки «колдстринцев». Заскрежетал металл, затрещали древки, и люди в черно-желтых мундирах полетели в стороны, сметенные стальным тараном.
Пробив ограждение и размахивая пятифутовым мечом, сэр Хендрикс понесся на фон Криспа – капитан на это очень рассчитывал. Если уж он не мог разобраться в причинах предательства, то можно было покарать вероломного рыцаря.
Зазубрины на дорогих латах, смятый плюмаж, рваные губы лошади и злоба, источаемая из смотровых щелей шлема. Рогатка подскочила вверх, сразу на уровень груди всадника, такой обвод не сумел бы сделать простой пехотинец, но фон Крисп был искусен. Раздался удар, сэр Хендрикс повис на рогатке, а его лошадь встала на дыбы и завалилась на бок. Рыцарь тоже упал, к нему подбежал фон Крисп. Он открыл забрало сэра Хендрикса, чтобы услышать хоть какое-то предсмертное объяснение, но не услышал его.
