– Эй, Даувпирт, дайте парню воды, он заслужил это.
«Это сумасшедший, сейчас они его убьют», – подумал Питер, с сожалением поглядывая на несчастного, произнесшего слова в его защиту.
– Принесите ему воды! – крикнул хозяин, к удивлению Питера, выполняя просьбу странного человека.
Прибежавший раб принес кувшин и подал Питеру, прошептав:
– Не пей много, сейчас еще Лусх придет…
Питер сделал несколько маленьких глотков и набрал в рот воды, это защищало от спазмов в желудке, когда хотелось выпить еще.
Человек, обладавший на молоканском подворье неожиданной властью, поднялся со стула и, пройдя через двор, исчез за дверью жилого дома.
– Ты думаешь, что всех перехитрил, маленький червяк? – недобро усмехаясь, спросил хозяин Питера. – Сейчас ты познакомишься с моим младшим сыном – Лусхом. Вот когда ты станешь мечтать о кленовой палке.
Сказано это было таким тоном, что Питер невольно посмотрел на незакрытые ворота. Что, если попытаться сбежать? Однако, вспомнив о пустынном пространстве вокруг крепостной стены поселения, он оставил эти надежды – сбежать ему не дадут, поэтому следует принять то, что еще уготовлено.
27
Во двор вышел Лусх, по меркам молоканов – подросток, однако по сравнению с Питером он был гигантом – на две головы выше его и почти втрое шире.
Он не стал брать в руки никакого оружия и, подойдя к пленнику, лягнул его ногой в живот. Питер отлетел ярдов на пять и покатился по земле. Попытался подняться, но ему не хватало дыхания, а Лусх приближался с издевательской улыбкой на своем сером лице. Питер отползал сколько мог, попытался закрыться рукой, но Лусх ударил его с другой стороны – в ухо. Потом еще раз ногой в лицо, Питер врезался в стену и лишился чувств.
«Они добьют меня… – успел подумать он. – Они меня добьют».
Однако орки добивать пленника не стали – ослушаться мессира Гами-Гамета они не могли. Рабы перетащили окровавленного новичка в погреб, где содержали невольников; очнулся он уже под вечер в абсолютной темноте, решив, что уже умер.
«Вот она какая – другая сторона», – подумал Питер, глядя в темноту. Он чуть пошевелился и застонал от боли – все тело болело от недавних испытаний. Казалось, на нем не осталось живого места.
«Нет, я еще живой», – догадался он и пошарил вокруг рукой, ему показалось, что он в сыром подвале своего прежнего хозяина Карцепа. Где-то здесь должны бегать крысы и валяться останки прежних жертв.
– Если тебе по нужде надо, я провожу, – прозвучал совсем рядом чей-то знакомый голос.
– Это ты подавал мне воду? – догадался он.
– Я. Меня зовут Бриан, я из Беттерга.
– А я Питер из Гудбурга.
– Гудбург? Это же далеко на севере, разве молоканы и туда добрались?
– Нет, меня захватили с обозом моего дяди. – Питер вздохнул: – Мы направлялись в Пешехар.
– Давно в невольниках?
– Даувпирт мой шестой хозяин.
– Шестой?! – поразился Бриан. – Ты, видать, натерпелся, парень, я-то в невольниках всего второй месяц, а уж подумывал о петле. Тут пострашнее, чем на галерах будет.
– На галерах я был, но обошлось…
– Ты был на галерах?! – удивился Бриан.
– Недолго – меньше месяца.
– А что потом?
– Слушай, ты не мог бы дать мне еще воды, а то… А то все внутри ссохлось.
– Это я мигом, лежи тут!..
Было слышно, как шаги Бриана прошуршали по соломе, а затем он вернулся.
– Держи двумя руками, а то нас за каждую разбитую плошку секут.
– Спасибо.
Питер припал к воде и пил долго, пока хватило дыхания. Потом отдышался и допил все.
Бриан унес плошку и, вернувшись, улегся на солому рядом.
– Ну так чего там на галерах, скверно?
– Скверно, но там много народу – люди все вместе, оттого не так страшно.
– А грести-то небось сутками напролет приходилось?
– Нет, нам давали спать и хорошо кормили – голодных не было, голодный плохо гребет.
– Ясное дело – плохо. А потом как же, тебя продали?
– Сбежал.
– Сбежал?! – воскликнул пораженный Бриан.
– Эй, вы бы заткнулись, а то нам завтра чуть свет камни таскать! – послышался из другого угла недовольный голос.
– Ладно-ладно, я уже молчу, – поспешно согласился Бриан и перешел на шепот: – Как же ты сбежал?
– В порту, – просто ответил Питер, опуская множество подробностей о путешествии на Голубой Суринам.
– По воде или как?
– По воде.
– А сюда как?
– В городе орки схватили. В Исфагане.
– Это у них быстро, – согласился Бриан и вздохнул: – Нас тоже прямо на улицах похватали, как скот какой-нибудь. Меня и двух знакомых, на одной улице жили.
– Где же они теперь?
– А нигде. Съели их.
– То есть… как съели? – не понял Питер.
– Обыкновенно, как свиней едят.
– А тебя не стали?
– Наверное, случая подходящего не было. Они людей по праздникам едят, жертвы приносят. Столб посреди двора видел?
– Да.
– Вот возле него и убивают, а потом кровью этот столб поливают, он у основания уже черный от этой крови, а ведь они здесь чуть больше года живут. Честно говоря, я думал, они и тебя есть будут, а вышло вон как.
Они помолчали, каждый думая о своем.
– Слушай, а что это за человек, который на стуле у стенки грелся?
– Не знаю. Может, их родственник?
– Как это? Он ведь человек – по нему же видно, не может он им родственником быть.
– Тогда не знаю. Может, выслужился?
Бриан вздохнул:
– Небось его никто есть не станет, не то что нас с тобой.
– Меня вчера еще долго били?
– Нет, как ты свалился, так и оставили.
– А этот Лусх крепко лютый?
– Ой, даже имя его произносить боюсь. Если мимо проходит, обязательно лягнет, да так, что потом кровью харкаешь, у нас его все боятся.
– А много ли невольников у хозяина?
– Всего человек двадцать, здесь семеро – ты уже восьмой, а остальные на свинарнике, это за городом у леса. Хозяин обещал и меня туда отправить – за свиньями ходить, думаю, это лучше, чем тут с Лусхом встречаться.
– Далеко до свинарника?
– Недалеко, с полмили.
28
Проснувшись утром, Питер обнаружил в погребе только Бриана, других невольников в погребе не было.
