– Да, как будто полегчало, – согласился фон Крисп. – Хватайте мешки, господа, обоз трогается… Крафт, заряди-ка арбалет, место впереди открытое, мало ли что.
– Сейчас сделаем, ваше благородие.
Через четверть часа они уже шагали по выжженной солнцем местности, заросшей редкой жестковатой травкой, тонкой как нить, да колючими кустарниками, на которых грелись саранча и мелкие змеи.
– Настоящая пустыня, – выдохнул Крафт, когда перестал спасать даже северный ветер.
– Это разве пустыня? – проворчал в ответ Питер. – Вот когда нас гнали на невольничий рынок в Дацуне, нам пришлось пересечь Савойскую пустыню – вот это было испытание. Дошли немногие, хотя воды нам все же давали.
Глинистая почва сменялась мелом, мел – песком, а конца и края этой пустоши видно не было.
– А мы не могли заблудиться, капитан? – спросил наконец Крафт.
– Я смотрю по тени, мы идем правильно, – безо всякой уверенности ответил капитан. – Я же видел тот край с холма – там были зеленые деревья.
Под ногами захрустели черепки, шедший первым капитан нагнулся и поднял один из них.
– Эй, да это же кости!
Он огляделся: все пространство вокруг было усеяно чьими-то останками.
– Наверное, когда-то здесь была сеча, – предположил Крафт. – А может, они умерли, не добравшись до воды…
Капитан бросил свою находку и двинулся дальше.
– Мне это место напомнило Голубой Суринам, – сказал Питер. – Там тоже целые поляны были засеяны костями…
– Так это… правда, про Голубой Суринам? То есть вы действительно там были? – спросил капитан, поправляя шляпу, чтобы солнце не попадало в лицо.
– Правда, – ответил Крафт, стараясь шагать по следам капитана. – Но иногда мне кажется, что это был страшный сон.
– А сокровища, там были сокровища, о которых все только и говорят?
Капитан поднял голову и увидел кружащего в небе падальщика.
– Были там и сокровища, только их нельзя унести – остров не выпускает никого живым, – пояснил Питер и, посмотрев вперед, добавил: – А вон и деревья, кажется, мы пришли.
– Точно деревья? – вытягивая шею, спросил Крафт. – А то, может, это мираж?
– Я вижу летающих птиц, разве в миражах бывают птицы?
– Стойте! – скомандовал капитан, и все остановились. Поперек их курса, извиваясь зигзагом, ползла крупная змея с затейливым рисунком на шкуре. Когда она удалилась, путники продолжили движение и вскоре убедились, что видят не мираж, а настоящую рощу.
Впрочем, это была еще не обитаемая местность, а лишь остатки старых садов. Добравшись до них и немного отдохнув в тени, путники двинулись дальше и уже к исходу дня вышли к большому поселению. Оно насчитывало около полутысячи глинобитных домов, однако обитаемыми оказалась лишь четверть из них, хозяева остальных уехали на север – подальше от войны.
С появлением незнакомцев те из немногих селян, кто находился на улицах, сейчас же попрятались, и путникам пришлось стучаться в ворота, чтобы получить ночлег. Однако никто с ними даже не разговаривал, в лучшем случае ответом был лай собак, в худшем – полное молчание.
Наконец, после дюжины неудач, в разговор через ворота с ними вступил хозяин одного из домов. Он плохо говорил на яни, поэтому все время приходилось повторять по нескольку раз.
– Мы заплатим деньги, хозяин! – охрипшим голос втолковывал фон Крисп.
– Моя не пускать! Кушать нечива!
– Мы заплатим тебе деньги, и ты купишь еду у соседей, понимаешь?
Питер дремал, привалившись мешком на спине к шершавым воротам, и совсем не слушал эту перепалку, повторявшуюся за вечер уже не один раз. Но стоило ему закрыть глаза, как он видел лицо Джелики, правда, теперь, вечером, она уже не плакала, как это было в дневных видениях.
– Эх, придется на улице располагаться, – со вздохом произнес Крафт. – Но это не улица, а каньон какой-то, тут, наверное, и змеи водятся.
Питер отстранился от двери, достал свой кошелек и, выудив пару медных крейцеров, перебросил их через ворота. Было слышно, как они звякнули о глиняный пол. Хозяин дома это тоже услышал, он моментально прекратил свой отповедальный речитатив и бросился открывать ворота.
– Ищо маленько дай, да? Дениги люблу шибка! – выпалил он, высунувшись из ворот и протягивая ладонь.
– В дом пустишь – дам еще, – пообещал капитан, не веря удаче. – Много дам денег, шибка много! Любишь деньги?
И он позвенел целой пригоршней крейцеров.
– Ой, дениги люблу, да!
Хозяин распахнул скрипучие ворота и посторонился. Фон Крисп шагнул во двор первым, покосился на пустующую собачью будку и прошел к дому. За ним вошел Крафт, а последним, предварительно осмотревшись, ушел с улицы Питер.
Хозяин дома – немолодой грязный человек в войлочной шапочке и драном халате – торопливо запер ворота и побежал за фон Криспом, чтобы получить еще денег.
– Бери-бери, заслужил, – сказал тот, ссыпая медь на потную ладошку. – Ну, показывай свой дворец.
– Пажалиста, хатиб, пажалиста, прахидити! – засуетился хозяин, подогретый щедростью гостей.
В его доме оказалось три просторные комнаты – видимо, он знал и лучшие времена. Имелась какая-то мебель, старая и рассохшаяся, побитые молью и давно не чищенные ковры.
– А блохи у тебя есть? – спросил Крафт, с подозрением поглядывая на валявшиеся повсюду старые смятые тряпки.
– Кто такой? – развел руками хозяин.
Фон Крисп поплевал на ладонь и провел ею в углу по полу, а затем посмотрел на нее и выдал заключение:
– Нету тут блох, должно, с голоду передохли. Встаем на ночлег, господа солдаты, эта крепость нам сгодится. А ты, хозяин, согрей гостям чаю.
– Вода шибка плахая, нильзя чай! Сахар нету, щербет нету, савсем бедный, да.
– Значит, так, зови сюда лавочника. Лавка у вас есть?
– Лавка эта? – не понял хозяин.
– Ну, где можно купить что-то за деньги. Чай, сахар…
– Есть лавка, есть сахар, есть чай. Толька шибка дорога. Ай, шибка!
– Пойди и позови сюда лавочника, мы купим у него что-нибудь и оставим тебе – чай и сахар, понял?
– Мине чай и сахар? Понял, чай и сахар, хорошо понял. Пазаву лавочник – Марнуз называэца…
Хозяин выскочил во двор, хлопнули ворота, и стало тихо.
Крафт огляделся и осторожно присел на попавшийся стул. Тот скрипнул, но вес выдержал. Крафт с облегчением вытянул ноги.
Питер присел на продавленную тахту.
– Я вот о чем подумал, сэр, почему там, на хуторе, вся эта нечисть сквозь частокол проходить могла, а к нам в хлев через ворота рубилась?
