– Я сегодня молод и со своими глазами, – ответил Дюран и, отложив в сторону хрустальную сферу, сбросил с лица капюшон.
Это был двадцатичетырехлетний Дюран, однако сейчас его синие глаза отражали внутреннюю сосредоточенность и тревогу.
– Соединим нашу силу, – сказал Карбир и приложил ладони к столу.
– Соединим нашу силу! – повторили за ним Галабба, потом Аларакс, Сигур и Марнезо.
Дюран произнес это фразу последним и прикоснулся к поверхности стола. Несокрушимая сила, которую он почувствовал, невольно вызвала предательский укол, мерзкую пакостную мыслишку: а что, если бы вся эта сила была только его и ничья больше?
Персональные хрустальные сферы каждого мага загорелись с невыносимой для глаз яркостью и выпустили по извилистому рукаву, которые свились в единый серебристо-белый поток. Он ударил в высокое небо искрящимся столбом, а оттуда, подобно радуге, перекинулся к далеким Синим лесам, в царство беззакония и смешения миров.
Достигнув цели, мост Силы другим своим концом унесся в далекие пески, и вскоре из дрожащего марева в небе родился призрачный путь – видимый тем, кто знает, и прочный для тех, кто понимает.
– Ну вот, Дюран, мы отдаем этот путь в твои руки. Всего несколько известных тебе слов, и эти стервятники окажутся там, где ты захочешь. Лично я против напрасных жертв, но, если ты считаешь, что другого способа нет, – я тебе верю. И помни, что время действие моста ограниченно. Черные всадники должны сделать свою работу быстро, иначе им не вернуться обратно.
Сказав это, Карбир отодвинулся от стола и сделал вид, что собирается уходить, однако остановился:
– Кстати, об этом колдуне, что рядом с Каспаром Фраем…
– Да, Карбир.
– Он был учеником Нельшафта…
– Учеником Нельшафта? – переспросил Дюран и, покачав головой, добавил: – Тогда это многое объясняет.
78
Этим утром на стойбище Мансура было неспокойно. Проснувшись после тяжелого сна, предводитель степняков, словно опоенный зельем, вырвался из шатра и стал метаться по стойбищу. Он кричал, размахивал мечом и угрожал зарубить всех и каждого, кто был виновен в бегстве нечестивцев.
– Но, Мансур! – кричали ему разбегавшиеся подданные. – Ты сам велел нам отпустить их!
– Это ложь! Я не мог отдать такого приказа! Вы должны были убить их! Уби-и-ить! – надрывался Мансур. – Немедленно собирайте конницу! Мне нужны мои три тысячи клинков!
– Но зачем так много, Мансур, их же всего шестеро, – осторожно заметил сотник.
– Шестеро? Ты говоришь «всего шестеро»?! – ревел предводитель, надвигаясь на пятившегося сотника. – Да они колдуны! Колдуны-ы! Я хочу получить свои три тысячи всадников, а затем нагоню этих шакалов и отрежу им головы!
Мансур продолжал бесноваться и брызгать слюной, потрясая кривым ясагаем.
– Но тут только семьсот всадников, Мансур. Остальных ты послал на отдых…
– Я отпустил их, а теперь зову обратно! Вот ты, ты и ты! – Мансур ткнул пальцем в трех попавшихся на глаза воинов. – Немедленно скачите и приведите всех моих людей. Я хочу войны! Я хочу большой войны! Мы поймаем этих шакалов и наденем их головы на наши пики, а потом проскачем с ними до самого моря и вернемся назад с богатыми трофеями!
– Но, Мансур, – пытался образумить его сотник, – нам не пройти через земли фаргийского халифа. У него восемьдесят тысяч клинков.
– Ну и пусть! Лучше умереть, чем дальше жить в таком позоре! Мы лишились наших проводников! Нет с нами мудрецов, и нам некому приносить жертвы!
Трое выбранных посыльных вскочили на коней и поскакали созывать войско, а семьсот воинов, живших в стойбище, стали собираться в дорогу.
Между тем Мансур все никак не успокаивался. Он бегал по стойбищу и пинал ногами тех воинов, которые, как ему казалось, были недостаточно проворны. Этим он только усугублял суету и путаницу.
Лошади, которым передавалось настроение людей, занервничали. Они храпели, вставали на дыбы и, вырываясь из рук хозяев, принимались носиться по стойбищу, сбивая попадавшихся им под ноги женщин и любопытных мальчишек.
Степняки бросали все дела и сообща ловили этих беглецов, однако едва они ловили одну лошадь, как в другом месте начинала вырываться другая.
– Вот! Вот что с нами случилось, когда мы потеряли наших мудрецов! – исступленно кричал Мансур, и воины смотрели на него со страхом, им казалось, что их предводитель сошел с ума.
Неожиданно с самой верхней точки заброшенного дворца закричал и замахал черной тряпкой наблюдатель.
В его обязанности входило смотреть по сторонам и предупреждать, если появлялись чужие.
– Я вижу всадников! Я вижу всадников! – кричал наблюдатель, указывая рукой на север.
Мансур в одних шароварах и с мечом в руке запрыгнул на первого попавшегося коня и погнал его на северную окраину стойбища. За ним вслед понеслись его верные воины.
Вместе с Мансуром передовые конники с разгона взобрались на вершину бархана, а остальные степняки остались у основания холма, с волнением ожидая, что скажет предводитель.
79
То, что увидели с бархана Мансур и его подчиненные, поразило их. Над небольшой песчаной впадиной вращался широкий, похожий на блюдо смерч, из которого, словно из мутной воды, появлялись всадники.
Они выезжали на высоких черных конях, одетые в черные плащи, которые прикрывали блестевшие, словно жемчуг, доспехи. Опустив длинные мечи, всадники, расслабленно покачиваясь в седлах, растягивались в длинную цепь.
– Кто они, Мансур?! – закричал воин, у которого не выдержали нервы. Уж очень страшными на белом песке выглядели эти спокойные всадники, ехавшие навстречу отряду Мансура, который в несколько раз превышал количество пришельцев – их было не более сотни.
Мансур смотрел на приближавшегося врага глазами, в которых пылало безумие. Когда те подъехали ближе, все увидели, что лица чужаков скрыты под опущенными забралами.
Эти всадники были похожи друга на друга как близнецы. Не слышно было, чтобы кто-то отдавал команды, только чуть поворачивались головы в шлемах то в одну, то в другую сторону, очевидно, для проверки правильности строя.
К безумству Мансура прибавился зарождавшийся страх, спрятать который он мог только в крике и безжалостной атаке на врага.
– Убейте их! – закричал он. – Убейте их, заклинаю вас костями наших предков! Убейте всех и скормите шакалам! Я хочу видеть их кровь! Я хочу видеть кровь!
И, призывно взмахнув мечом, Мансур пустил коня по склону бархана навстречу невесть откуда взявшимся врагам.
Улюлюкающая конница засверкала на солнце сотнями отточенных клинков и помчались на противника. Черные всадники приняли вызов и, подняв мечи, стали разгонять своих тяжелых лошадей.
