Мессир оказался прав, однако, чтобы столкнуть по склону плот, пришлось как следует потрудиться. Потом Фрай был вынужден прыгнуть в воду, чтобы удержать плот возле берега и не дать ему уплыть по течению.
Наконец изрядно перепачканные и промокшие до нитки бойцы отряда разместились на плоту, и Каспар оттолкнулся от камней шестом.
Им с Аркуэноном снова пришлось взяться за луки, чтобы отбить возможное нападение, однако сотни стоявших на обрывах людей просто смотрели на них, поскольку никому и в голову не приходило, что Каспар и его отряд причастны к разрушению плотины.
119
Еще через несколько минут все это осталось позади, и успокоившееся течение вынесло плот на равнинную местность. Здесь повсюду виднелись следы прохода водяного вала.
Берега были завалены грязью и принесенным с гор щебнем. По воде плыло множество вырванных с корнем деревьев, а в одном месте путешественники увидели даже двух беспомощных озерных людей, которых высокой волной забросило на ветки кустарника.
Однако в остальном все было тихо и спокойно, не считая того, что вода в реке стала мутной.
Обедать и ужинать пришлось подмокшими продуктами, а о костре не могло быть и речи. Сухих дров взять было неоткуда, поскольку все отмели и берега превратились в сплошную грязь.
Чтобы занять время, бойцы отряда чистились, стирали перепачканную одежду и сушили обувь.
Ночь прошла спокойно. Ее тоже провели на плоту.
Утром Каспар обрадовал всех тем, что обнаружил знакомые ориентиры.
– Вон те две белые скалы! – воскликнул он. – Видите? Дня через три-четыре мы уже будем дома!
– Так быстро! – удивился Фундинул. – Даже не верится.
– Да. Именно так, – подтвердил мессир Маноло. – И скоро мы будем проплывать мимо того места, где Углук заливал кашей костер.
– Кстати, о костре, – заметил орк, поднимаясь. – Я вижу наклоненную над водой сухую ветку. Теперь у нас к завтраку будет хотя бы чай.
Чай он действительно сделал, но, заваренный в мутной воде, тот имел немного непривычный вкус. Впрочем, это никого не смущало.
Вскоре после завтрака река стала делать медленный и ленивый поворот, а за ним на левом берегу показались две запряженные лошадьми кибитки. Около них суетились какие-то люди.
Наученные горьким опытом общения с незнакомцами, Каспар и Аркуэнон тотчас взялись за луки. Однако неожиданно Углук бросил рулевое весло и начал что-то кричать на оркском языке.
Возившиеся с колесом люди обернулись, и всем стало видно, что это орки. Они закричали в ответ, и между ними и Углуком завязалась беседа.
– Ваша милость, давайте пристанем! – попросил он.
– Ты уверен, что это неопасно? Их там много. Если они орки, это еще не значит…
– Я их знаю, ваша милость! И они меня знают – говорят, у них новости есть хорошие! – Углук умоляюще смотрел на Каспара, и тот, вздохнув, согласился:
– Ладно, только будь осторожен.
Углук сам схватил шест и начал так сильно отталкиваться от дна, что плот поднял волну, расходившуюся от него в обе стороны.
Наконец он ткнулся в поросший травой берег, и Углук, соскочив на сушу, помчался к своим землякам.
Каспар и Аркуэнон на всякий случай были возле своих луков.
Тем временем Углук что-то возбужденно обсуждал с орками, они хлопали друг друга по плечам и очень радовались.
Наконец он вспомнил про плот и помчался назад, однако лишь для того, чтобы, снова скорчив жалостливую физиономию, сказать:
– Ваша милость, тут уже близко, вы сами сказали…
– Ну… – согласился Каспар, не понимая, куда клонит Углук.
– Отпустите меня, а? Очень вас прошу.
– Куда отпустить?
– С нашими! – Углук махнул в сторону повозок. – Это наши орки-наемники, такие же, как и я. Они домой едут, король Курлак умер, и теперь мы можем возвратиться – нам ничего не грозит. А я дома десять лет не был!
– Но… – Каспар пожал плечами. – Но твои деньги, Углук? Тысяча золотых. Давай доберемся до города, и ты поедешь домой как один из самых богатых орков. Ты заработал эти деньги.
– Может, когда-нибудь потом… Я хочу домой сейчас – со своими…
Каспар снова пожал плечами, однако отказать Углуку не мог:
– Хорошо, забирай свои вещи и меч.
– Ой, спасибо, ваша милость! – воскликнул орк, прыгнул на плот, отчего тот едва не погрузился в воду, схватил в левую руку свои сумки и меч, а другой стал пожимать руки своим товарищам, с которыми пришло время прощаться.
Последним Углук пожал руку Фундинулу.
– Ну прощай, гном, – сказал он. – Может, еще и свидимся.
– Прощай, обжора, – со вздохом ответил Фундинул. – Я буду тебя вспоминать.
– И вот еще, – сказал Каспар, достав кошель и отсчитав из него четыре золотых. – Возьми небольшой аванс. До дома добраться хватит и еще останется.
– Да у меня еще тот аванс целый.
– Бери-бери, – сказал Каспар. – Может, ты дома еще и женишься. А твою долю я в банк положу. К Генрику Буклису. Ты всегда сможешь приехать и взять их.
– Спасибо, ваша милость. Всем спасибо…
И Углук пошел в сторону повозок, а Каспар, упершись шестом, оттолкнул плот от берега. Плавание продолжалось.
120
С уходом Углука обязанности по разведению в очаге огня взял на себя Фундинул.
Он обламывал сухие веточки со склоненных над водой деревьев и обдирал необходимую для растопки кору.
Иногда приходилось ненадолго приставать напротив какой-нибудь живописной полянки, чтобы мессир Маноло, который лучше других разбирался в травах, мог собрать подходящий для заварки чая сбор.
Течение было спокойным, а озерные люди старались больше не докучать Фраю. Их удавалось увидеть все реже, где-нибудь в камышах, откуда они смотрели на плот своими желтыми глазами, а затем беззвучно погружались в воду.
Так минул еще один день, и началась ночь. Река входила в гористую местность, и, хотя никаких порогов пока не замечалось, течение становилось все быстрее и беспокойнее.
Никаких часовых Каспар не ставил. Спали все, однако очень чутко, и, едва на реке раздавался посторонний звук или плот вздрагивал на водовороте, как тут же все его пассажиры просыпались.
В середине ночи пришлось проснуться от далеко разносившегося над водой потрескивания. По мере того как плот спускался по реке, его пассажиры стали различать синеватые сполохи, освещавшие группу скал на правом берегу.
– Что это может быть? – спросил Каспар, обращаясь к мессиру Маноло.
– Это нехорошее место. И что бы там ни происходило, нам не стоит вмешиваться.
