Граф отдал распоряжение становиться на ночлег, а для себя приказал разбить в лесу шатер: иногда ему надоедало находиться среди солдат и хотелось побыть одному.
Шатер поставили среди деревьев, там же в лесу нашли место для ночевки два полка, остальные разместились чуть выше на склоне, чтобы прикрывать лагерь хозяина и присматривать за лошадьми.
Поужинав вяленым мясом и вином, де Гиссар сразу уснул, однако среди ночи был разбужен старшим тысячником Мюратом.
– Хозяин! – позвал тысячник, расталкивая графа.
– Что такое? – спросил тот, сразу хватаясь за меч.
– Хозяин! Неладное творится…
– Идем, – коротко сказал граф, поднимаясь. Он быстро натянул сапоги и вышел с Мюратом из шатра.
Оказавшись на воздухе, де Гиссар заметил между деревьев неясные сполохи и услышал шум, как от далекого водопада. Шум этот то усиливался, то сходил на нет.
В лесу никто не спал, да и те, кто ночевал на склоне, наверное, тоже.
Расталкивая уйгунов, Мюрат провел де Гиссара к краю лесочка, и там они остановились. Отсюда хорошо было видно, что творится в ночном небе. Огненные зигзагообразные росчерки сплетались в клубки и молниями расходились в стороны, они-то и издавали этот гул бушующей воды. Когда хвосты пламени проносились над землей, по их следу вспыхивала сухая трава, которая гасла, едва огненные вихри уносились в небо, ревя водопадом.
Де Гиссару показалось, что он чувствует запах дыма, а еще он понял, что эти существа, кто бы они ни были, попросту играют в небе, как какие-нибудь щенки, гоняясь друг за другом.
– Похоже на духов огня, – сказал он.
– Только не это, хозяин, только не это, – хрипло произнес бесстрашный Мюрат.
Встретить духов огня на открытом месте означало погибнуть всем, сколько бы ни было солдат или лошадей. Огненные сущности, особенно молодые, как эти, были весьма прожорливы и не оставляли после себя ничего, кроме обугленных костей.
– Мне кажется, я знаю, откуда они взялись, – сказал граф.
– Откуда?
– В пятидесяти милях к северу есть пустыня Сабинленд, огромное безжизненное пятно, где они и живут. Там они опасны, а здесь, я думаю, нет.
Де Гиссар старался говорить уверенно, однако, глядя на игравших в ночном небе молодых огненных драконов, почувствовал, как в душу закрадывается страх.
Неожиданно огненные духи прекратили игры и понеслись прочь, на север и вскоре исчезли за горизонтом. Вокруг снова стало темно и тихо. Мюрат облегченно вздохнул.
– Как же это понимать, хозяин? – спросил стоявший чуть позади Бланас, новый тысячник, назначенный на место погибшего Анувея.
– Огонь в небе – к удаче, – уверенно заявил де Гиссар. – Это означает, что нас ждет победа, другого и быть не может.
Под впечатлением увиденного граф никак не мог уснуть. Что, если бы духи огня заметили солдат на склоне и в лесу? Выжгли бы они тогда все вокруг, не оставив и травинки? А может, они все видели, но не посчитали нужным нападать?
Де Гиссар не раз слышал о том, что огрские маги и мудрецы успешно приручали огненных драконов. Граф плохо себе это представлял – как можно приручить свободное пламя, ведь даже маги из могущественных орденов предпочитали не связываться с огненными стихиями.
Забыться коротким сном графу удалось лишь под утро, но вскоре его разбудил личный телохранитель, уйгун Райбек.
– Вставайте, хозяин! Беда!
– Да что там опять приключилось?! – воскликнул де Гиссар, резко поднимаясь и сбрасывая остатки сна. Взяв с походного стола большую чашку с травяным отваром, он сделал несколько глотков и поморщился– настой был жутко горьким, однако хорошо бодрил.
– Ну что там, говори! – потребовал граф, приглаживая волосы.
– Несколько солдат не проснулись, хозяин.
15
Нахлобучив охотничью шляпу, де Гиссар вышел следом за Райбеком.
Притихшие уйгуны выстроились коридором, по которому Райбек провел графа до места происшествия.
Все случилось возле расщепленного ствола старого дуба. На земле остались лежать около двадцати солдат. Здесь были и наемники, и дезертиры, и уйгуны, и гельфиги. Неизвестная напасть не пощадила никого, однако действовала с крайней избирательностью, ведь солдаты спали вповалку, и спавшие рядом с теми, кто погиб, чувствовали себя абсолютно здоровыми.
– Приподними его, – приказал де Гиссар, и Райбек поднял за плечи тело наемника с шрамом на щеке. Граф знал его в лицо, этот человек прошел через сотню боев и остался жив, однако умер во сне и, судя по выражению застывшего лица, даже не мучился.
Под телом погибшего наемника земля была взрыхлена. Как и под другими погибшими.
– Кто-то забрал их жизни, – сказал Райбек.
– Вот именно, – вздохнул де Гиссар. Он повернулся к подошедшему Мюрату: – Что с остальными полками?
– У них все в порядке. Лошади тоже целы, ни одна не заболела.
– Вот и хорошо, нужно немедленно выступать – здесь нехорошее место.
– Часовые докладывали о черном призраке.
– Это который в капюшоне?
– Так точно, хозяин, он самый.
– Возможно, не проснувшиеся солдаты на его совести.
– Может, и так.
– Выступаем, – повторил де Гиссар. – И чем скорее, тем лучше.
Уже через час колонна вытянулась на пыльной дороге, и, обгоняя ее, по обочинам промчались отряды авангарда.
Впрочем, разведка не успела уйти далеко – граф увидел, как покатились по земле несколько вылетевших из седла уйгунов, а их лошади с визгливым ржанием начали вставать на дыбы.
– Звездочки… – угадал Мюрат.
– Не иначе, – согласился де Гиссар. Вскоре двое уйгунов вернулись.
– Все засыпано шипами, хозяин! Что будем делать?
– По обочинам пойдем. Проверьте, есть л и звезд очки на обочинах.
Уйгуны снова умчались вперед, а колонна встала. Лошади дергали поводья и всхрапывали, всадники приподнимались в стременах, пытались разглядеть, что там впереди и почему войско не движется.
Сзади, поскрипывая колесами, приближался обоз. Ночью он снова нагнал войско, и до утра обозные не успели выспаться. Они зевали и добирали свое на ходу, прямо в телегах.
Наконец войско двинулось дальше – на дороге стоял тысячник Мюрат и разделял всадников на два потока, чтобы те ехали по обочинам. Поначалу солдаты недоумевали, зачем потребовалось ехать по валунам и рисковать лошадьми, однако вскоре по рядам пронеслось – «шипы», – и все стало ясно.
Ехать по обочинам было нелегко, колонна двигалась медленно, однако несколько сломанных лошадиных ног были пустяком по сравнению с действием шипов, которые ранили лошадей целыми сотнями.
