– Хватайтесь за седло, ваша милость!
Каспар кивнул и, вцепившись в луку, побежал, запинаясь, рядом с мулом. Отдохнувший Шустрик тянул за троих, и Каспару оставалось только отталкиваться от земли, чтобы перелететь через куст или трухлявый пень.
Углубившись в лес ярдов на сто, они встретили Углука. Выглядел он не слишком хорошо – лицо его было разбито, на левой руке кровоточило сразу несколько ран, на боку еще одна.
– Отличная была драка, правда, ваша милость? – криво улыбнувшись, сказал Углук.
– Да уж, – кивнул Каспар, отпустил седло и закашлялся. Удар в грудь не прошел для него бесследно.
– Меня еще никогда так сильно не били, – признался Углук. – В башке такой шум, что просто держись. Ты-то как, гном?
– Ничего… – вздохнул Фундинул, слезая с Шустрика. – И пострашнее бывало.
– Где остальные? – спросил Каспар.
– Там! – Углук хотел показать больной рукой, но не сумел.
– Ладно, веди, а то наемники, чего доброго, опомнятся.
– Не опомнятся, мессир Маноло крепко их заколдовал, – заверил Углук и повел Каспара с Фундинулом в глубь леса.
Небольшой лагерь, где их ожидали остальные члены команды, представлял собой одновременно и лечебницу, и стоянку перегонщиков лошадей. Кроме израненного Бертрана и крепко помятого Аркуэнона, на небольшой полянке оказалось больше тридцати мардиганцев – и свои и трофейные.
– А вот и они, – слабым голосом произнес Бертран. Он сидел, привалившись к стволу дерева, а привязанная к ноге палка исполняла роль лубка. Его левый наплечник оказался разрублен, из правой нагрудной пластины торчал обломок стрелы. Шлем имел несколько свежих рубцов и сидел на Бертране как-то косо.
При виде таких ранений Каспар на миг позабыл про свои болячки, особенно его поразило то, как плохо выглядел мессир Маноло.
– Что с вами? – спросил Каспар.
– Слишком тяжело далась мне эта работа. Объектов оказалось слишком много… Я ждал, пока они ослабнут, но больше ждать было нельзя, они могли зарубить вас с Фундинулом…
– Вы едва стоите, может, вам прилечь?
– Да, я прилягу… Мне достаточно получаса, затем вы меня разбудите, Каспар… Оставаться здесь дольше опасно.
Мессир Маноло отошел на несколько шагов и, опустившись на траву, завернулся в свой плащ.
Лошади, как ни в чем не бывало, принялись щипать траву. Углук и Аркуэнон стали помогать Бертрану – сначала выдернули стрелу, затем сняли развороченную накладку.
Пока мессир Маноло спал, Углук как опытный солдат сделал Бертрану тугую повязку, не забыв подложить под нее пучки серебристого багульника.
79
К счастью для раненого, его поразила тяжелая стрела с обычным наконечником, она пробила нагрудник, но чтобы пронзить Бертрана насквозь, ее мощи уже не хватило.
Ожидая, пока проснется мессир Маноло, Каспар сидел на траве, положив рядом с собой лук с вложенной стрелой – на всякий случай.
К нему подошел Аркуэнон.
– Я знаю, – сказал он, – тебя интересует, почему я не стрелял…
– Да уж, интересует, – покачал головой Каспар. – Я все время ждал, что на моих врагов обрушится град стрел, но так и не дождался.
– Я потерял стрелы, Каспар. Мне стыдно.
– Что значит потерял?
– Когда я убегал от наемников, один из них полоснул меня мечом по спине. Лук и три стрелы я держал в руках, а колчан со стрелами оказался разрублен надвое…
– Так чего же ты стыдишься? – удивился Каспар.
– Но вы из-за меня едва не погибли.
– Мы поплатились за то, что подобрались к ним слишком близко, и в этом виноват только я, Аркуэнон.
– Хорошо, – кивнул эльф и, повернувшись, пошел к Бертрану.
Каспар посмотрел на мессира Маноло. Вне всякого сомнения, полчаса уже миновало, и его следовало разбудить.
Каспар поднялся, подошел к колдуну, приподнял плащ – и отшатнулся, таким безжизненным было лицо мессира. Каспару случалось видеть мертвецов, которые выглядели лучше спящего мессира Маноло.
– Мессир… – нерешительно позвал он.
По лицу колдуна пробежала быстрая судорога. Он открыл глаза и уставил на Каспара лишенный всякого выражения взгляд.
– Вам уже лучше, мессир?
– Лучше. Не то чтобы я был в полном порядке, но падать в обморок, как девица, уже не буду.
С этими словами мессир Маноло поднялся на ноги, стряхнул с плаща несколько сухих травинок и направился к лежавшему возле дерева Бертрану.
При появлении мессира все повскакали с мест, от него ожидали если не чуда, то помощи.
– Кто наложил перевязку? – спросил мессир.
– Я, – несмело отозвался орк.
– Молодец, сразу видно, что ты не один десяток раз делал это.
– Да уж, приходилось, – подтвердил Углук. Мессир Маноло снял повязку и, осмотрев рану, сказал:
– Очень хорошо, дальше ребер не прошло.
Он достал из-под плаща одну из своих многочисленных коробочек, взял из нее щепоть синего порошка и посыпал на рану, едва слышно что-то приговаривая.
Пока он бормотал, рана вдруг вспенилась кровью, а Бертран вскрикнул и попытался подняться, но мессир удержал его:
– Я понимаю, что тебе больно, однако порошок должен попасть в глубь раны. Какое-то время еще будет жечь, но потом все пройдет. Полежи спокойно, бинтовать больше не нужно.
Закончив с раной Бертрана, мессир вправил ему вывихнутую ногу и, оглядевшись, спросил:
– Ну что, у кого еще жалобы?
– У меня как всегда, мессир, – сказал Углук. – Синяки и царапины.
– Давай посмотрим.
– Нет-нет, не нужно мазать вашей жгучей мазью.
– Это смешно, Углук, солдат не может бояться какой-то мази. Она для тебя очень полезна, посмотри, все старые порезы и ссадины уже затянулись.
– Так-то оно так, да только сильно печет.
Углук предъявил левую руку, раны на которой все еще кровоточили, к тому же рука оказалась вывихнута в плече. Мессир ее вправил, а затем велел Фундинулу срезать с кустов несколько тонких веточек, из которых свил подобие колец, чтобы надеть на руку Углука – одно на предплечье, второе чуть выше локтя.
Наконец дело дошло до жгучей мази, и орк отошел, кривя физиономию и покачивая головой.
– Терпи, Углук, ты же старый наемник. Как же ты раньше лечил свои раны? – спросил Каспар, чтобы отвлечь орка.
– Мы поливали их бармозией, точнее, ее отваром.
– Бармозия лишь обеззараживает рану, – не оборачиваясь, заметил мессир.
