— Это был глупый ход. Такие варианты легко
просчитываются.
— Наверно. Я тогда не думал. Мне хотелось спрятаться.
— Нужно было лучше думать. — Седой убрал пистолет.
Посмотрел на сидевшего перед ним парня. — У тебя будут две минуты, —
негромко сказал он. Парень изумленно посмотрел на него.
— Две минуты, чтобы исчезнуть отсюда, — пояснил
Седой, — и постараться сегодня не попадаться никому на глаза. Лучше, если
ты где-нибудь спрячешься. Только не пытайся уехать из города. Все аэропорты и
вокзалы под контролем милиции и ФСБ, а твой фоторобот наверняка уже давно
сделан.
Игорь недоверчиво посмотрел на него. Поднялся. Сделал
несколько шагов к дверному проему.
— Но почему? — повернулся он к Седому.
— Убирайся, — сказал тот, — иначе я могу
передумать.
Игорь побежал к выходу. Седой поднял руку. Нет. Стрелять не
хотелось. Парень сделал последние два шага к выходу. Седой снова поднял руку,
болезненно морща лицо. Стрелять все-таки очень не хотелось. Игорь делал
последний шаг, и в этот момент он обернулся.
Чуть-чуть, чтобы окончательно поверить в свое чудесное
спасение. И в это мгновение Седой выстрелил. Выстрелил точно под левую лопатку.
Парень упал на вздохе. Он умер сразу, даже не почувствовав боли. Седой мрачно
убрал пистолет и, перешагнув через труп убитого, пошел к выходу. В другой
комнате лежала женщина. Аккуратный Леший, выходивший отсюда, сделал контрольный
выстрел ей прямо в голову. Седой закрыл дверь и начал спускаться вниз. Ему было
грустно.
Москва. 15 часов 20 минут
В кабинете министра обороны остались только несколько
человек из высшего руководства страны. Все остальные собрались в зале —
параллельном центре управления, куда поступала непрерывная информация с
различных мест. В комнате, где раньше сидел Абуладзе, теперь разместился
оперативный штаб под руководством генерала Дмитриева. В штаб входили сотрудники
ФСБ, Министерства обороны и МВД. Полковнику Абуладзе благодаря его выступлению
на совещании было предоставлено право говорить с террористом, который должен
был позвонить с минуты на минуту.
За несколько минут до назначенного террористом срока
раздался звонок в АТЦ из Бонна. Из федерального ведомства по защите конституции
сообщали о дальнейшем движении автомобиля террориста на север. Проехав мост
через Дунай, террорист заправился и сейчас находился в нескольких километрах от
Рагена, держа курс по-прежнему на Баварский лес и к государственной границе
Германии с Чехией.
Спутниковое наблюдение позволяло видеть машину террориста.
Все напряженно ждали звонка. Абуладзе по-прежнему не давал покоя этот самолет,
который должны были подготовить к пяти часам вечера. Из Шереметьево передали,
что самолет готов. С деньгами по-прежнему были проблемы. На этот момент было
собрано около восьмидесяти миллионов долларов. Премьер, вызвавший сюда министра
финансов и несколько ведущих банкиров, твердо рассчитывал собрать к пяти часам
вечера сто пятьдесят миллионов долларов и около ста миллионов долларов в
драгоценностях и золоте. И это все давалось под исключительную гарантию
правительства с учетом того обстоятельства, что все ценности и деньги будут
вовремя возвращены в банки.
Эксперты Федеральной службы безопасности сумели установить,
что во взорвавшейся машине находилось пятеро террористов, принимавших участие в
нападении на контейнер.
По-прежнему ничего не было известно об автомобиле ГАИ,
пропавшем так бесследно, что его нигде не могли найти.
Абуладзе отозвал в сторону полковника Борисова.
— У меня к вам большая просьба, — сказал
он. — Я не могу отсюда уехать лично. Мне нужно будет разговаривать с этим
мерзавцем из Германии. А у вас есть немного времени. Командир группы
сопровождения был офицер, кажется, по фамилии Панченко. Я попросил узнать. Он
лежит в больнице и сейчас чувствует себя нормально. Во всяком случае, он в
сознании. Вы меня понимаете?
— Вы хотите, чтобы я поехал туда и поговорил с
ним? — пояснил Борисов.
— Да, если это возможно. Мне нужно точно знать, как вел
себя майор Сизов. Это очень важно. Вы знаете, я склонен больше доверять вашим
наблюдениям, чем реальным фактам.
Не могу я поверить в предательство этого майора. Ваш рассказ
про паровозик его сына впечатляет больше, чем сотни самых убедительных фактов.
— Спасибо, — Борисов посмотрел на часы, — я
постараюсь быстро успеть съездить.
— Успехов. — Абуладзе подошел к Лодынину,
наблюдавшему на экране за движущейся точкой. Это был автомобиль террориста.
Рядом стояла группа генералов.
— Я поговорил с Солнцевым, — тихо сказал начальник
ГРУ, — по-моему, ты был прав.
К сожалению, прав. О времени выезда воинской колонны, кроме
самого генерала Солнцева, никто не знал. Значит, круг подозреваемых не так
велик. Но я боюсь даже думать об этом.
Это самый большой скандал в моей жизни.
— Пока ничего не ясно, — вздохнул Абуладзе. —
Меня волнует, куда делся этот исчезнувший майор? И куда они собираются улететь?
И пока я не знаю ответов на эти вопросы.
— Что ты думаешь насчет этого звонка?
— Я попытаюсь с ним поторговаться. Выжать из него
первую капсулу. Хотя бы для начала.
— Внимание, — раздался громкий голос дежурного
офицера, — нам звонят.
— Передача данных на ЭВМ, — сказал другой
оператор, — сообщение из штаба ПВО МВО.
— Спутник-ретранслятор вышел на геостационарную
орбиту, — сообщили из штаба ПВО Московского округа, — картинка
устойчивая.
— Зона обслуживания расширена. Мы готовы к
фиксации, — подтвердили из Министерства обороны.
— Внимание. Разговор, — громко сказал оператор в
здании Министерства обороны. Все поискали глазами Абуладзе. Полковник, чувствуя
на себе взгляды многих людей, подошел к телефону. В зал тихо вошли
премьер-министр и сопровождавшие его люди.
— Слушаю вас, — сказал Абуладзе.
— Я звоню, как мы договорились, — торопливо сказал
террорист. Он явно боялся снова втянуться в разговор с неизвестным и снова
проговориться.
— Мы готовы выплатить деньги. Но только половину этой
суммы, — сказал Абуладзе.
— Почему половину? — недовольно спросил террорист.
— Потому, что это и так огромная сумма, которую очень
трудно собрать в воскресенье.
Самолет для вас будет приготовлен в аэропорту Шереметьево-1.
Ровно в семнадцать тридцать вечера.
— Мы же говорили — в пять, — напомнил террорист.
— Я на всякий случай прибавил полчаса.
Но у нас нет гарантий. Никаких гарантий.
Поэтому мы не будем больше разговаривать, пока вы не дадите
нам хотя бы одну капсулу.
