Он вошел в палату, обнаружив сидевшую рядом с раненым его
молодую миловидную супругу. У нее были заплаканные, но счастливые глаза.
Очевидно, она была довольна тем, что все кончилось таким образом и получивший
тяжелое ранение муж тем не менее останется жив и рана не представляет серьезной
опасности для жизни. Увидев вошедшего, она чуть нахмурилась. Сюда уже приезжало
столько людей и из милиции, и из ФСБ.
Борисов, поняв ее состояние, улыбнулся ей вместо
приветствия.
— Как хорошо, что вы здесь! — сказал он. — Не
нужно уходить. У меня нет ничего секретного. Ваш муж вел себя как настоящий
герой.
И вы должны об этом знать.
Это было правдой. Все солдаты в один голос говорили о
мужестве Панченко, которое он проявил во время нападения террористов на
воинскую колонну. Молодой супруге было приятно слышать такие слова.
— Тоже мне герой, — сказал весь перебинтованный
Панченко, — поймали, как утку. Если бы отбили нападение, тогда был бы
герой.
А сейчас еще нужно искать этих бандюг.
— Найдем, — успокоил его Борисов, присаживаясь
рядом на стул, — обязательно найдем.
Я зашел узнать, как ваше здоровье, и заодно рассказать вашей
супруге, как вы здорово действовали. Полковник Борисов. Я из штаба
округа, — соврал он.
— Спасибо, товарищ полковник, — поблагодарил
Панченко, — вообще-то я где-то и сам виноват. Немного не рассчитал,
подставился.
Вот они меня и ранили.
— Ничего. Все заживет, все будет в порядке. Вы геройски
держались, — добавил Борисов, — и рана у вас не такая опасная, как у
подполковника Ваганова.
— Как он себя чувствует? — спросил Панченко.
— Пока в сознание не приходил. Тяжелая травма головы.
Поврежден череп. Задет мозг.
Но врачи надеются на лучшее. Его группа ведь приняла главный
удар на себя.
— Да, — подтвердил Панченко, — это
подполковник ГАИ струсил. Как увидел наставленное на него оружие, так сразу и
упал на землю. И не вставал, сукин сын, пока бой не кончился.
— Трусы всегда встречаются, — уклончиво согласился
Борисов, — а вот капитан Буркалов погиб.
— Я это тоже видел, — оживился Панченко, — я
же говорю. Эти трое офицеров — настоящие герои. Они герои, а не я. Буркалов
пытался машину вывести из-под обстрела гранатометов. Видел, что бьют по кабине,
а все ж таки пытался. Такой молодец и так геройски погиб! Или этот майор.
Сизов, кажется. Он ведь отбивался до последнего, а когда в машину бандиты
полезли, даже пристрелил одного из них. А ведь уже раненый лежал на полу
машины.
— Да? — заинтересовался Борисов. — Вы ничего
не путаете? Может, это стрелял Ваганов, а не Сизов?
— Не путаю, — упрямо сказал Панченко. —
Подполковника сразу тяжело ранило, и он потерял сознание, а Сизов все еще
отстреливался.
До последнего контейнер защищал.
— А подполковник Мисин утверждает, что Сизов
добровольно сдался террористам.
— Дерьмо ваш подполковник! — разозлился
Панченко. — Что он там видел! Спрятался в овраге и лежал. Наверно, от
страха в штаны наделал. А его напарник сражался. И мои ребята сражались. Ведь
подполковник старше нас всех по званию был. Он и должен был нами командовать. А
вместо этого в овраге лежал.
— Значит, он не видел, как шел бой?
— Да он от страха головы не поднял! Как он мог еще
что-то видеть! — разволновался Панченко.
— Не нервничай, — испугалась жена, — тебе
нельзя волноваться.
— Как это не нервничай! Тут такое говорят!..
— Не волнуйтесь, — поднялся со стула
Борисов, — все правильно. Я примерно так и думал. — Он постоял у
постели и сказал на прощание: — Спасибо тебе за все, капитан. За твое мужество
и за твою честность. Спасибо тебе, парень.
Панченко понял, что эти слова выше любой награды. Понял и
прочувствовал сказанное ему полковником. И, постаравшись вытянуться, сказал:
— Служу Советскому Союзу. — Он сказал это по
привычке, как делал раньше, еще во времена другой страны. И, поняв, что ошибся,
сильно смутился.
— Ничего, — улыбнулся на прощание Борисов. —
Родина у нас у всех все равно одна.
Выздоравливай, капитан. — И вышел из палаты. Уже в
коридоре он увидел стоявшего там Крутова.
— Что случилось? — спросил полковник.
— Группа ФСБ, пытавшаяся задержать террористов, не
сумела этого сделать, — доложил Кругов, — у нас двое тяжелораненых. У
террористов убит один человек. Приказано ехать в аэропорт Шереметьево-1. В
половине пятого там будут передавать нам капсулу.
— Поехали, — кивнул полковник, решив, что Абуладзе
наверняка будет в аэропорту.
Средиземное море. 14 часов 15 минут по
среднеевропейскому времени (московское время 16 часов 15 минут)
Только в самолете Виктор немного успокоился. Привычный
ровный гул моторов как-то благотворно действовал на нервы. Но он все равно
старался не смотреть в сторону Переды, словно боялся вызвать у себя приступ
того животного страха, который он испытал в порту, поняв, что именно сделал с
его напарником этот испанец, так хорошо говоривший на русском языке.
Чуть дальше, через два ряда от них, сидели Хулио и Альберто,
которые, кажется, мирно спали, не обращая внимания на все трудности перелета.
Впрочем, это было и не его дело.
Виктор долго держался, честно заглушая в себе все чувства,
но, когда принесли еду и его спутник начал есть, оглушительно чмокая от
удовольствия, Виктор не выдержал. Его стошнило.
И он отправился в туалет, чтобы хоть там найти относительное
успокоение.
А ведь все началось так здорово! Сразу после того, как его
выгнали из летного училища, он начал работать у Аркадия Александровича в тот
благословенный восемьдесят восьмой год, когда Горбачев впервые разрешил
кооперативы и дал им право получать свои деньги со счетов. Вся прежняя
безналичка хлынула в криминальный мир. Они вместе с Аркадием Александровичем
делали тогда бешеные деньги. Обналичивали один к двум. У них был кооператив по
закупке у населения сельскохозяйственной продукции, где расплачиваться нужно
было наличными. Это было совсем не трудно. Брать деньги из банка, пускать их в
оборот по обналичиванию и возвращать себе тот же капитал, но уже с удвоенными
цифрами.
Тогда Виктор заработал свой первый миллион.
Сколько заработал Аркадий Александрович, трудно было даже
представить.
Потом они основали неплохую компанию по продаже нефти за
рубеж и сумели в Сибири сойтись с нужными людьми. Все это кончилось тем, что к
моменту развала Советского Союза они были уже достаточно состоятельными людьми
даже в долларовом эквиваленте. И наконец после девяносто первого они
развернулись по-настоящему и заработали еще несколько миллионов долларов на
строительстве.
