— Откройте дверь, — попросил Абуладзе, — не
нужно ее закрывать на код. А вы сами уходите. Вместо вас здесь будет сидеть вот
этот молодой человек. — И он показал на Маркина.
— Товарищ полковник, — чуть покраснел молодой
человек, — я офицер ФСБ. Я обязан находиться тут.
— Тогда другое дело, — улыбнулся Абуладзе и,
открыв дверь, принялся подниматься по крутым ступенькам вверх.
Сам зал официальных делегаций в аэропорту Шереметьево-1
вызывал восхищение своими размерами, напоминая небольшое взлетное поле. Если
депутатские комнаты в остальных четырех международных аэропортах страны
занимали небольшие комнаты, в которых с трудом умещались приезжавшие из-за
рубежа именитые гости, то депутатский зал Шереметьево-1 был им полной
противоположностью. Украшенный зелеными насаждениями, огромный, невообразимых
размеров, зал был удобным местом для отдыхающих тут пассажиров. В левом от
входа углу был небольшой буфет. В правом от входа углу сидели дежурные по залу
девушки. Тут же недалеко были стойки пограничников и таможни. Сейчас они
пустовали. Справа от сидевших дежурных был небольшой магазин сувениров, который
сейчас был закрыт. Абуладзе подошел к девушкам. Обе внимательно смотрели на
него.
— Не страшно? — спросил он.
— Нет, — ответила первая из них, блондинка лет
двадцати пяти-тридцати, — как-нибудь справимся.
Сидевшая рядом брюнетка только улыбнулась в ответ. За их
спинами было помещение для дежурных, в котором отдыхали по ночам уставшие за
смену девушки. Сейчас дверь была закрыта.
— Там есть кто-нибудь? — шепотом спросил Абуладзе.
— Конечно, — улыбнулась блондинка, — и не
один.
— Пока я не дам сигнала, чтобы они не смели оттуда
выходить, — строго сказал Абуладзе.
— Сигнал должны им дать мы, — любезно пояснила
блондинка, — у нас звонок прямо под ногой. Нужно только нажать кнопку.
— Если я буду поправлять свой ремень, — показал на
ремень Абуладзе, — только тогда вы даете сигнал. Только тогда, вы меня
поняли?
— Ясно, товарищ полковник.
— В буфете есть кто-нибудь?
— Сотрудница МВД. Она старший лейтенант. Из уголовного
розыска.
— Цирк прямо, — недовольно сказал Абуладзе, —
всех девушек решили подставить. Ну что, друг Маркин, идем выпьем с тобой чаю.
Может, этот старший лейтенант даст нам хорошего чаю. —
Он неспешно пошел к буфету.
Маркин улыбнулся и пошел следом. Они вошли в буфет и сели за
столик. Стоявшая за стойкой молодая женщина молча смотрела на них.
— Дай нам, пожалуйста, чаю, — попросил
Абуладзе, — и не смотри так на нас. Ты ведь всего-навсего буфетчица, а не
офицер уголовного розыска. И к тому же красивая женщина.
Комплимент произвел свое действие. Женщина улыбнулась и
пошла к большому самовару наливать им чай.
— Вы совсем не волнуетесь? — спросил Маркин.
— А зачем волноваться? — вздохнул Абуладзе. —
Раньше нужно было волноваться, чтобы контейнер в руки мерзавцев не попал. А
сейчас волноваться не нужно. Они ведь в аэропорт едут не для того, чтобы нас
убить. Им лишние трупы совсем не нужны. Они едут сюда, чтобы улететь со своими
деньгами и драгоценностями. И я бы дорого дал, чтобы узнать, куда они
собираются лететь.
В буфет вбежала одна из дежурных. Та самая блондинка.
— Для вас срочное сообщение, — сказала она. —
Капитан Панченко подтвердил ваши сомнения о Сизове. Полковник Борисов просил
передать, что вы были правы.
— Ха! — улыбнулся Абуладзе. Это была первая
приятная новость за весь день. Словно он нашел наконец друга. Друга, в котором
нельзя было сомневаться. — Я говорил, что он захочет сам починить этот
паровозик, — гордо сказал Абуладзе. Дежурная, ничего не понимая, вышла из
буфета. Маркин смотрел на полковника удивленными глазами.
— Какой паровозик? — спросил он. — При чем
тут железная дорога?
— Это мой секрет, дорогой, — засмеялся Абуладзе,
поправляя галстук. Он всегда ему мешал, и поэтому полковник носил его чуть
развязанным, понимая, однако, что это не всегда очень красиво.
— Самолет будет стоять перед нашим зданием на ближайшей
посадочной полосе, — напомнил Маркин, — но деньги еще не привезли.
Вертолеты уже вылетели, скоро будут здесь.
— Не волнуйся, — кивнул Абуладзе, — я все
помню. Ты лучше скажи, сколько пассажиров вмещает этот «Ил-62»?
— Не знаю, — растерялся Маркин, — человек
двести, наверно.
— Вот-вот. Зачем им пассажирский самолет на двести
человек? Я не думаю, что они готовы делиться своими деньгами с таким
количеством людей. Их должно быть от силы человек десять-двенадцать. Иначе все
теряет смысл.
Они просто передерутся из-за этих денег.
Я предлагал им другой самолет. Не хотят. Нужен только этот.
«Буфетчица» принесла им чай.
— Просили передать, что перед зданием вокзала появилась
машина «Ади» с двумя пассажирами. Мужчина и женщина. Судя по описаниям, это
они.
— Пусть поднимутся сюда, — спокойно сказал
Абуладзе, — а мы пока выпьем свой чай.
Маркин молча смотрел на него. Он так и не притронулся к
своей чашке. Через минуту Абуладзе стремительно поднялся.
— Теперь время, — сказал он, — сейчас они
должны подниматься по нашей лестнице.
Полковник и его напарник вышли из буфета, направляясь к
центру депутатского зала, где полукругом была огорожена идущая вниз лестница.
Внизу открылась дверь. Дежуривший у дверей в форме
сотрудника гражданской авиации офицер ФСБ внимательно смотрел на двоих стоявших
перед ним людей.
— Депутатская закрыта, — сказал он, все еще
сомневаясь, что эта хрупкая молодая девушка может быть террористом.
— Открыта, — возразил вместо нее Седой, — у
нас там свидание.
Что-то мелькнуло в глазах этого парня. Может быть,
сожаление. Или жалость. Он по-прежнему смотрел на молчаливо стоявшую Карину. Со
стороны улицы за ними следили несколько пар глаз. Седой оглянулся. Карина
держала в руках свою сумочку. Дежурный посмотрел на сумочку и вдруг заметил
провод, идущий от сумки к руке этой хрупкой молодой женщины. Это был провод
взрывного устройства, спрятанного вместе с капсулой в сумочку Карины. Седой не
сомневался, что в нужный момент женщина, не колеблясь, нажмет кнопку. Дежурный
быстро открыл дверь. Первой шагнула Карина, а уже затем прошел Седой.
Дверь закрылась. Перед ними были ступеньки, идущие куда-то
резко вверх. Ступеньки, покрытые ковром. По обеим сторонам лестницы стояли
коляски носильщиков. Седой протянул ей руку, и они начали подниматься вверх. В
этот момент на самом верху, заслонив бьющее из окон солнце, появилась чья-то
грузная фигура. Седой резко поднял голову вверх. И вдруг громко сказал:
