— Подождите, — осознал наконец всю степень
случившегося министр обороны, — это тот самый контейнер, о котором мы с
вами говорили три дня назад?
— Он самый. Поэтому я и решил вас побеспокоить, —
пояснил начальник ГРУ.
— Господи! — сказал вдруг не своим голосом его
собеседник. Он был боевой генерал, отмеченный многими наградами, прошедший
настоящие сражения и не раз попадавший в сложные положения. Но только сейчас,
здесь, стоя босиком на своей даче, в коридоре на втором этаже, он вдруг
почувствовал, что испугался. Что очень испугался. Еще сжимая правой рукой
трубку, он вытер левой пот, выступающий на лбу. И только потом вспомнил про
телефон.
— Генерал, — закричал он, напугав свою жену,
которая проснулась от этого крика, — пришлите мне срочно вертолет! Я буду
через десять минут.
Он бросил трубку. Из соседней комнаты показалось испуганное
лицо младшего сына.
— Что случилось? — спросил он. Министр, не
отвечая, побежал в свою спальню. Жена, проснувшаяся от его крика, уже сидела на
кровати.
Он ворвался в комнату и, опрокинув стул, бросился искать
носки. Она знала, что в таких случаях он бывает особенно раздражен, но все-таки
рискнула спросить:
— Что-нибудь случилось?
Он с ожесточением доставал из шкафа рубашку, обрывая
соседние вешалки. И что-то бормотал себе под нос. Она вскочила на ноги, чтобы
помочь ему. Таким она его не видела никогда. Никогда за все время их супружеской
жизни. Попыталась достать для него китель, но он уже опередил ее, зло
прикрикнув:
— Не надо!
И она осознала каким-то внутренним шестым чувством любящего
человека, что произошло нечто ужасное и непоправимое. И, возможно, настолько
страшное, что исправить уже ничего нельзя. Именно поэтому она сжалась в комочек
и застыла на постели, уже больше не пытаясь сказать что-то своему мужу.
— Вернусь поздно! — закричал он, выбегая из
комнаты, и уже в коридоре, словно вспомнив о каких-то обстоятельствах, прокричал
напоследок: — Никуда с дачи не выходите. Позвони Сергею, пусть приедет вместе с
семьей на дачу. Пусть все приедут.
Она все-таки поднялась и вышла в коридор, где уже стоял
младший сын, также не понимавший, что именно происходит. Жена так и не успела
спросить, почему нужно звонить старшему сыну.
Министр спустился вниз, на первый этаж.
У дверей сидел дежурный офицер. Он клевал носом, не очень
рассчитывая увидеть здесь самого министра обороны в это раннее воскресное утро.
Увидев бежавшего генерала, он вскочил, забыв про свой сон.
— Вертолет прилетел? — спросил генерал.
— Что? — ошалело спросил дежурный офицер. Махнув
на него рукой, министр вышел из здания. Рядом с его дачей находилась небольшая
вертолетная площадка. Только в случае крайней нужды сюда могли садиться
вертолеты министерства, чтобы срочно доставить министра обороны на командный
пункт либо к Президенту страны. Планировалось, что такой чрезвычайный случай
может быть в случае ядерного нападения на страну. Или объявления воины.
То, что случилось сегодня утром, было совсем не легче
какой-нибудь ядерной опасности. А возможно, и гораздо хуже. Ибо в случае
ядерного нападения какой-либо державы еще оставался шанс на ответный удар. В
случае, который произошел сегодня утром, никаких шансов не оставалось. Это
будет хуже прямого попадания ядерных ракет по Москве, с ужасом думал генерал.
Из дома уже бежал помощник, поднятый дежурным офицером. Не
успев толком одеться, не побритый и не позавтракавший, помощник испуганно
смотрел на министра. Он знал, в каких именно случаях сюда может прилететь
вертолет. И понимал, что случилось нечто невообразимо страшное.
— Застегнись, — мрачно посоветовал ему генерал,
гладя на часы.
Через четыре минуты должны появиться вертолеты. В таких
случаях появляются сразу три вертолета. Один, в котором полетит сам министр, и
два вертолета охраны, обязанные охранять головной вертолет с уже находящимся на
борту министром обороны страны и командным пультом, размещенным в этом
вертолете. Уже в полете министр мог начать работу, отдавая необходимые приказы.
Этот вертолет был своеобразным мини-командным пунктом, с которого он мог
связаться с любой атомной подводной лодкой, лежавшей на боевом дежурстве в
океане, с любой пусковой установкой, расположенной где-нибудь глубоко под
землей. И от одного его слова зависело очень многое. А в случае отсутствия
Президента как Верховного главнокомандующего он мог и лично принимать решение
об ответном ударе.
Сейчас об этом как-то не хотелось думать. Генерал тоскливо
посмотрел на небо. Кто мог подумать, что с этим проклятым контейнером
произойдет такая накладка! Он помнил, как в среду вечером, три дня назад, к
нему на доклад явился начальник Главного разведывательного управления.
Сначала речь шла только о текущей информации из Чечни. В
нескольких районах снова были нападения на транспорты, и министр требовал
усилить работу ГРУ в этом беспокойном регионе. В свою очередь, генерал Лодынин
докладывал о том, что уже было сделано.
И что они планируют делать для обеспечения необходимого
порядка в этой кровавой мясорубке, которой уже не было конца.
И только в конце разговора Лодынин начал говорить об этой
«коллекции». Министр знал, что так называли самое секретное хранилище запасов
биологического оружия, находящегося в распоряжении его министерства. Он никогда
не спускался в хранилище, но понимал всю степень важности обладания подобным
абсолютным оружием, оставленным на самый крайний случай, когда уже будет все
равно. И которое можно будет применить только в случае тотального проигрыша.
Ибо во всех других вариантах подобное абсолютное оружие с одинаково страшной
силой било и по врагам, и по своим, не разбирая границ и национальных отличий.
Лодынин достал тогда донесение своего агента из Пентагона и
показал его министру обороны. В донесении агент указывал, что в Пентагоне
решено сделать соответствующий запрос через дипломатические службы и Конгресс
США, обратившись к российскому правительству с категорическим требованием
обменяться данными по запасам секретных биологических лабораторий, имевшихся у
каждой из сторон.
Министр долго вникал в смысл написанного, но так и не понял,
что именно взволновало начальника ГРУ.
— Ну и пусть запрашивают, — буркнул он в
сердцах, — им совсем уже нечего делать. Если так хотят, пусть лезут в это
хранилище и ковыряются там среди микробов.
— Они хотят получить право на взаимную инспекцию
объектов, — пояснил генерал Лодынин.
— На здоровье, — отмахнулся министр, — еще
голова должна болеть из-за этой лаборатории.
— Нет, — настойчивость Лодынина начинала
раздражать, — не из-за этой лаборатории.
Там находятся наши запасы биологического оружия, о котором
знают американцы.
— Тем более пусть смотрят, — снова не понял
министр. Но начальник ГРУ не унимался:
