— Этот террорист, который нам звонил, — вспомнил
премьер, — он, кажется, приехал сейчас в Прагу.
— Да, — подтвердил Маркин, ответив вместо
директора ФСБ, — мы получили сообщение и про него. Он сдался властям.
Требует, чтобы его посадили в самолет, который скоро совершит посадку в
аэропорту Праги. Просил связаться с Москвой, чтобы мы подтвердили его
полномочия.
— Вот негодяй! — не выдержал премьер. — Ну,
что будем делать?
— Не разрешать, — строго сказал директор ФСБ.
— По-моему, нужно подумать, — предложил министр
иностранных дел. — Какая нам польза от этого человека! Мы и так уже все о
нем знаем. Пусть он полетит с остальными.
Так будет легче за ними следить. И мы узнаем, что именно они
задумали.
— Правильно, — согласился премьер, —
передайте в Прагу, что мы не возражаем. Пусть сажают террориста в самолет,
посмотрим, что там получится.
— Нет, — возразил вдруг Лодынин, чувствуя на себе
взгляды всех остальных, — так нельзя. Нужно поломать план террористов.
Нужно, чтобы они немного задержались в Праге и мы бы с ними поторговались.
Нужно выяснить заранее, какой у них план, чтобы мы могли опережать события, а
не просто реагировать на них.
— Кажется, мы поручали ведение переговоров с
террористами вашему полковнику, — напомнил премьер. — А он вместо
этого улетел с террористами. Тоже мне герой-одиночка. С его весом и возрастом
только по самолету бегать.
— Они посадили его насильно, — возразил Лодынин.
— Делайте как знаете, — нахмурился премьер, —
помните только, что у нас две задачи.
Вернуть деньги и найти третью капсулу.
«Три, — подумал Лодынин, — мы еще должны найти
иуду».
Борт самолета «Ил-62». Московское время 22 часа 10 минут
Только в десять минут одиннадцатого по московскому времени
они получили наконец своего товарища и разрешение на взлет. Поднявшийся по
лестнице Всеволд оказался в хорошем настроении и долго шутил над их вынужденной
стоянкой в Праге. Он и не подозревал, что за время его вынужденного бездействия
в его «дипломат», который он взял с собой в самолет, был вмонтирован мощный
радиоприемник, позволяющий обнаружить его владельца даже на расстоянии
нескольких сотен километров.
Всеволод оживленно рассказывал о своих переговорах. С
удовольствием смотрел на деньги и драгоценности. Но, в отличие от Майского,
делал это молча и с каким-то азартным наслаждением. В Праге они дозаправились и
уже с полными баками взяли курс на юг. Пилотам был указан курс на Абиджан,
столицу африканского государства Кот-д-Ивуар, и изумленные летчики начали
прокладывать этот курс, не понимая, почему террористы выбрали именно этот
странный маршрут.
Абуладзе все время сидел молча. Он вспомнил, что с раннего
утра ничего не ел. Но взять лежавший на сиденье рядом с ним бутерброд не мог и
не хотел. Только дважды он вставал и ходил за водой для себя. И ни разу даже не
посмотрел в сторону Седого.
Его по-прежнему волновала неразрешимая дилемма с иудой.
Майский явно знал, что один из четырех генералов, вышедших на летное поле, был
предателем. Собственно, он для этого их и вызвал, чтобы в случае необходимости
иуда мог подняться сразу в самолет. Но, видимо, этот человек обладал большей
выдержкой, чем они думали. Неужели это все-таки сам Лодынин? — боялся
верить собственному наблюдению Абуладзе.
Сизова держали до последнего момента для его последующей
дискредитации. Но после того как все сорвалось, иуда обязан был подняться в
самолет и улететь со своими сообщниками. Но генерал, один из этой четверки, не
сделал такого шага. А может, ни один из них и не замешан? Может, это и есть
Масликов? Нет, твердо решил для себя Абуладзе. Майский говорил ему, что
приехали в аэропорт четыре генерала. И называл их фамилии. Значит, ему кто-то
сообщил эти фамилии. А сообщить мог только один из приехавших — Лодынин,
Зароков, Лебедев или Солнцев. Неужели действительно никому нельзя в этом мире
доверять?
Он вспомнил, что в экипаже находится полковник Комаров.
Абуладзе был опытным аналитиком и понимал, что Комаров включен в экипаж не
просто так. Очевидно, руководство рассчитывает в крайнем случае применить и
силовой вариант.
В одиннадцать часов вечера они вышли к Средиземному морю.
Внизу была изумительная погода. Ярко горели огни проходящих внизу кораблей.
Абуладзе вспомнил, что сегодня полнолуние. Ночь полнолуния, вспомнил он.
Древние считали, что в эту ночь люди, имеющие свойства оборотней, превращаются
в них и находятся в образе зверя до утра. Ночь Луны. А сегодняшний день был
настоящим Днем Луны, когда милицейские оборотни и бывшие спецназовцы превращались
в зверей.
И кто-то из высшего командования тоже был пособником Зверя,
придумав и осуществив этот план. Оборотнем, который сбрасывал свою личину под
луной. День Луны, подумал Абуладзе.
Сегодня был настоящий День Луны.
Вместо Константина в кабину экипажа пошел дежурить Бармин. А
Константин сел около ящика с драгоценностями, перебирая камни и наслаждаясь их
блеском.
— Как здорово! — крикнул он Майскому. — Ваш
друг Мигель больше всего на свете любит такие камни.
— Да, — кивнул Аркадий Александрович, —
Переда будет доволен нашим уловом.
— И все это за несколько стеклянных трубочек, —
рассмеялся Константин. — Когда вы вернулись из-за границы и рассказали мне
о таком, я даже не поверил.
— А сейчас веришь? — спросил Майский.
— Вот они, мои родные, — засмеялся Костя, —
теперь они всегда будут со мной.
— Еще два часа, — возразил Майский, — через
два часа мы с ними расстанемся. Зато станем миллионерами. И ты, Костя, и я.
Всеволд встал со своего места, сладко потянулся.
— А почему вас так мало? — спросил он. — Где
все остальные?
— Там остались, — махнул рукой назад Майский.
— А их доля? — оживился Всеволд.
Все посмотрели на него. Эдик радостно захихикал.
— Ты дурака не валяй, — строго сказал
Майский, — голову оторву. Получишь свой миллион и отвали. Скажи спасибо,
что такие деньги зарабатываешь. За несколько телефонных звонков это не так
мало.
— Ты бы слышал, как они со мной разговаривали, —
оживился Всеволд, — там один такой настырный был, грузин явно. Он меня
вообще вопросами допекал.
В салоне самолета раздался громкий смех.
Улыбались даже Карина и Седой. Только Абуладзе хмурился,
глядя в сторону.
— Вон там сидит твой грузин, — показал в сторону
полковника Майский, — мы его решили с собой взять.
— Правда? — Всеволд подошел к креслу, где сидел
Абуладзе. — Так это вы были? Ну и вопросы вы мне задавали, меня прямо в
дрожь от них бросало.
