– Позвольте мне внести ясность, досточтимый. Если Карл Ли
предпочтет ваших адвокатов – отлично. Но на побегушках вы меня не увидите. Я
либо в деле, либо вне его. Никаких компромиссов. Дело или мое – или ваше. Зал
суда слишком мал, чтобы в нем смогли разместиться Рейнфилд, Руфус Бакли и я.
Норман Рейнфилд уставился в потолок, медленно качая головой
и усмехаясь нескрываемо оскорбительной усмешкой.
– Так ты говоришь, пусть решает сам Карл Ли? – переспросил
Эйджи.
– Конечно, пусть решает он сам. Он меня нанял, он же вправе
выставить меня вон. Однажды Хейли это уже сделал. Не мне же, в конце концов,
грозит газовая камера.
– Как, Карл Ли? – повернулся преподобный к нему. Разжав
руки, Карл Ли встретился взглядом с Олли Эйджи.
– Эти двадцать тысяч, на что они предназначены?
– Скорее, это уж будет тридцать тысяч, – ответил за него
Рейнфилд. – Местные члены ассоциации пообещали помочь еще десятью тысячами. Все
деньги пойдут на вашу защиту. Адвокаты будут работать без гонораров. Нам нужно
будет нанять нескольких следователей, двух, может, трех психиатров. Мы часто
прибегаем к помощи психоаналитика, чтобы лучше представлять, что можно ожидать
от того или иного члена жюри. Наша защита обходится недешево.
– Угу. Сколько денег было собрано у нас в округе? – поинтересовался
Карл Ли.
– Около шести тысяч, – по-прежнему отвечал Рейнфилд.
– Кто занимался сбором средств?
Рейнфилд посмотрел на отца Эйджи.
– Церкви, – объяснил тот.
– Кто хранил их?
– Мы, – вынужден был ответить Эйджи.
– Ты хотел сказать: ты, – заметил Карл Ли.
– Н-ну, в общем, да. То есть каждый храм сдавал деньги мне,
а я клал их на специальный банковский счет.
– Все до последнего принесенного цента?
– Ну конечно.
– Ну конечно. Тогда я спрошу и вот о чем: сколько из этих
денег вы передали моей жене и моим детям?
Эйджи начал бледнеть – сначала едва заметно, потом все
сильнее и сильнее. В поисках поддержки он окинул быстрым взглядом двух своих
коллег, занятых внимательным рассматриванием жучка, ползшего по ковровой
дорожке. Помощи ждать было неоткуда. Оба знали, что Эйджи кладет часть
собранных денег в карман, а семья не получает ничего. Для святого отца фонд
оказался более полезным, чем для Хейли. Рузвельт и Хиллман знали об этом, как
знал об этом и сам Карл Ли.
– Так сколько же, досточтимый?
– Н-ну, нам казалось, что деньги...
– Сколько?
– Деньги должны пойти на оплату адвокатов и прочее.
– Так вы заявили в церкви, да? Вы говорили, что это для
поддержки семьи. Вы чуть не плакали, когда рассказывали прихожанам, что моим
деткам придется умирать голодной смертью, если люди не будут жертвовать. Не так
ли, досточтимый?
– Деньги предназначены тебе, Карл Ли. Тебе и твоей семье. Но
сейчас, как мы считаем, их лучше потратить на твою защиту.
– А что, если я не захочу ваших адвокатов? Что станет с
двадцатью тысячами долларов?
Не выдержав, Джейк издал смешок.
– Неплохой вопрос. Что будет с деньгами, если мистер Хейли
откажется нанять вас, мистер Рейнфилд?
– Это не мои деньги, – ответил тот.
– Отец Эйджи? – повернулся лицом к нему Джейк. Этого уже
нельзя было выносить. Поведение Олли Эйджи изменилось, сделавшись внезапно
агрессивно-воинственным. Он наставил на Карла Ли свой указательный палец:
– Слушай, Карл Ли. Чтобы собрать для тебя эти деньги, мы
отдали последнее. Шесть тысяч долларов от самых бедных людей округа, которые
вовсе не обязаны были делиться ими. Нам пришлось потрудиться, чтобы собрать эту
сумму. Свои гроши нам приносили бедняки, твои соплеменники, живущие на
бесплатные обеды и пособия благотворительных обществ. Многие и монеты не могли
дать: не было. И все-таки они собирали деньги, собирали по одной-единственной
причине: они верили в тебя и в то, что ты сделал, и им больше всего хотелось,
чтобы ты вышел из здания суда свободным человеком. Не вздумай сказать, что тебе
не нужны эти деньги!
– Не нужно читать мне проповедь, – мягко сказал Карл Ли. –
Вы говорили, что бедняки нашего округа собрали шесть тысяч?
– Совершенно верно.
– А откуда взялись остальные деньги?
– Из ассоциации. Пять тысяч из Атланты, пять – из Мемфиса,
пять – из штаб-квартиры. И это исключительно на оплату адвокатов.
– Это если я найму мистера Рейнфилда?
– Да.
– А если я не прибегну к его услугам, то пятнадцать тысяч
развеются дымом?
– Да.
– А те шесть?
– Нужно подумать. Этого мы еще не обсуждали. Нам казалось,
ты будешь рад, что мы беспокоимся за тебя, пытаемся помочь. А когда мы находим
тебе лучших адвокатов, то тебя это нисколько не интересует.
Тишина, в которой священники, оба адвоката и шериф ждали
реакции Карла Ли на все сказанное, казалось, установилась навечно. Карл Ли
жевал верхнюю губу и не отрывал глаз от пола. Джейк закурил новую сигару. Один
раз его уже выгоняли, ну что ж, как-нибудь справится и со вторым.
– Вам нужно услышать мое решение прямо сейчас? – заговорил
наконец Карл Ли.
– Нет. – Это был Эйджи.
– Да, – не согласился с ним Рейнфилд. – До суда меньше трех
недель, мы уже отстаем на два месяца. Мое время слишком дорого стоит, чтобы
тратить его на ожидание вашего ответа, мистер Хейли. Либо вы нанимаете меня
прямо сейчас, немедленно, либо можете забыть о моем визите. Мне еще нужно
успеть на самолет.
– Хорошо, я скажу, что вам следует сделать, мистер Рейнфилд.
Поторопитесь на свой самолет, и не стоит ради моей персоны утруждать себя
возвращением в Клэнтон. Я доверюсь своему другу Джейку.
