Повесив трубку, Джейк принялся быстро листать телефонный
справочник в поисках номера преподобного Олли Эйджи. Святого отца он застал в
храме. Джейк не задумываясь пригласил его к себе для беседы о предстоящем
процессе, на котором Эйджи, возможно, придется выступить свидетелем, причем
весьма важным. Эйджи обещал подойти к двум.
Семейство Хейли явилось первым. Джейк усадил их вокруг
большого стола для заседаний. Дети запомнили помещение еще с пресс-конференции
– солидная обстановка и бесконечные ряды толстых книг в кожаных переплетах
наполняли их души трепетом. Прибывший следом преподобный отец обнял Гвен,
расцеловал детишек, причем с Тони он был особенно нежен.
– Я буду очень краток, ваше преподобие, – начал Джейк. – Нам
необходимо обсудить кое-какие вопросы. Вот уже в течение нескольких недель вы
лично и другие черные священники нашего округа заняты сбором средств для семьи
Хейли. Это нужное, доброе дело. Если я не ошибаюсь, собрано уже более шести
тысяч долларов. Не знаю, где они находятся, да это и не мое дело. Вы предложили
эти деньги адвокатам ассоциации, чтобы они взяли на себя защиту Карла Ли, но,
как мы оба знаем, эти адвокаты участвовать в деле не будут. Единственный
адвокат обвиняемого – это я, и как раз мне-то никто никаких денег не
предлагал... Но я на них и не рассчитываю. Для меня совершенно очевидно, что
вам нет никакого дела до того, что за защита будет у Карла Ли, – уж если вы не
обращаете ни малейшего внимания на его адвоката. Ради Бога, я проживу и без
вас. Но меня, святой отец, действительно беспокоит то, что ни цента, я
подчеркиваю, ни цента не было передано семье Хейли. Так, Гвен?
Пустота в ее глазах сменилась изумлением, затем недоверием
и, наконец, злостью.
– Шесть тысяч долларов, – повторила за Джейком Гвен.
– Более шести тысяч, как было официально сообщено, –
поправил ее Джейк. – Деньги эти лежат где-то в банке, а Карл Ли сидит в камере.
Гвен без работы, счета не оплачиваются, продукты приносят друзья, и из-за
неуплаты взносов вот-вот отберут дом. Скажите же нам, ваше преподобие, как вы
намерены распорядиться деньгами?
– Это не ваше дело, – с улыбкой на губах сладким голосом
ответил Эйджи.
– Это мое дело! – громко заявила Гвен. – Для того чтобы
собрать эти деньги, вы использовали мое имя, имя моей семьи, разве нет? Я
слышала это своими ушами. Вся церковь слышала, как вы обращались к прихожанам с
просьбой жертвовать деньги для семьи Хейли. Я была уверена, что вы потратили
деньги на адвоката или на что-то вроде этого, и вот сегодня я узнаю, что они
лежат в банке! Видимо, вы так и будете хранить их там.
Ее слова не произвели на Эйджи никакого впечатления.
– Подожди-ка минутку, Гвен. Нам казалось, что лучше всего
потратить деньги на Карла Ли. Он отказался от них, когда отверг помощь
адвокатов ассоциации. Тогда я спросил мистера Рейнфилда, старшего группы
адвокатов, как поступить с деньгами. Он сказал, что лучше бы сохранить их,
поскольку они потребуются Карлу Ли при подаче апелляции.
Джейк вздернул голову, застонав от отчаяния. Он попытался
было ответить этому невежественному идиоту, но тут же понял, что Эйджи и сам не
знает, что говорит. Оставалось только потверже сжать губы.
– Не понимаю, – сказала Гвен.
– Это же так просто, – отвечал преподобный отец с мягкой
улыбкой. – Мистер Рейнфилд сказал, что, поскольку Карл Ли не захотел нанять
адвокатов ассоциации, его признают виновным и осудят. В таком случае вам
придется подавать апелляцию, верно? А после того как Джейк здесь проиграет, вам
с Карлом Ли потребуется новый адвокат, такой, который сможет спасти его жизнь.
Вот тогда-то мы и придем к Рейнфилду с этими самыми деньгами. Так что, как
видишь, все это для Карла Ли.
Джейк покачал головой и беззвучно выругался. Рейнфилда он
проклинал еще больше, чем Эйджи.
Глаза Гвен вспыхнули, она сжала кулаки.
– Я не понимаю и не хочу этого понимать! Я устала
выпрашивать еду, устала зависеть от других, устала бояться, что у меня отнимут
мой дом.
Эйджи с грустью посмотрел на нее:
– Видишь ли, Гвен...
– А если где-то в банке вы храните принадлежащие нам шесть
тысяч долларов и лишаете нас возможности пользоваться ими, то никакое это не
благодеяние. У нас хватит здравого смысла, чтобы распорядиться этими деньгами с
максимальной пользой.
Стоявшие рядом с матерью Карл Ли-младший и Джарвис принялись
успокаивать ее, во все глаза глядя на Эйджи.
– Но деньги предназначены Карлу Ли.
– Ладно, – вступил Джейк. – А вы спросили Карла Ли, как он
хочет распорядиться своими деньгами?
Губы святого отца скривила едва заметная неприятная усмешка,
он заерзал на стуле.
– Карл Ли понимает, в чьих интересах мы действуем. – В
голосе его, впрочем, не слышалось особого убеждения.
– Благодарю вас, но я спрашиваю не об этом. Послушайте еще
раз, повнимательнее. Итак, спрашивали вы Карла Ли, как он хочет распорядиться
своими деньгами, или нет?
– Думаю, что с ним это обсуждали, – солгал Эйджи.
– Ну что ж, посмотрим.
Джейк встал и направился к двери, которая вела в соседний
небольшой кабинет. Эйджи встревоженно следил за ним. Джейк раскрыл дверь и
кивнул кому-то, находящемуся за ней. В комнату как ни в чем не бывало вошли
Карл Ли Хейли и Оззи Уоллс. Дети с криком бросились к отцу. Эйджи выглядел
совершенно убитым.
Несколько минут прошли в объятиях и поцелуях, а затем Джейк
решил сделать смертельный выпад.
– Так почему бы вам, святой отец, не поинтересоваться у
Карла Ли, как он хочет поступить со своими деньгами?
– Эти деньги не совсем его, – ответил Эйджи.
– Но и не совсем ваши, – тут же резонно заметил Оззи.
Сняв с коленей Тони, Карл Ли направился к сидящему на стуле
Эйджи. Расположившись на краешке стола, Карл Ли грозно навис над его
преподобием, готовый в случае необходимости нанести удар.
– Сейчас, преподобный отец, я объясню вам все очень
доходчиво, уверяю, что у вас не возникнет никаких проблем с пониманием моих
слов. Вы собрали эти деньги, пользуясь моим именем и для моей семьи. Вы
получили их от черного населения нашего округа в обмен на обещание, что все до
цента пойдет на помощь мне и моей семье. Вы солгали. Вы собирали деньги для
того, чтобы произвести впечатление на шишек из ассоциации, а вовсе не для того,
чтобы передать их моей семье. Вы лгали в храме, лгали в газетах, вы везде
лгали.
