Годы совместной работы способствовали сближению Джона
Уилбэнкса и его секретарши. В конце концов у нее родился сын, до удивления
похожий на Люсьена. Бедному мальчишке пришлось почти все детство провести в
различных домах ребенка под надзором нянек. В шутку Люсьен называл его своим
поздним братом. После авиакатастрофы поздний брат внезапно объявился в Клэнтоне
и начал налево и направо рассказывать людям о том, что он является незаконным
сыном Джона Уилбэнкса. Этель чувствовала себя оскорбленной, но удержать сына не
могла. В городе жили в предвкушении скандала. В суд был представлен
составленный Салливаном иск, в котором поздний брат отстаивал свое право на
часть имущества Уилбэнксов. Люсьен чуть было не рехнулся от бешенства.
Вызванный в судебное присутствие, он мужественно отстаивал свою честь, гордость
и доброе имя семьи. С не меньшей отвагой защищал он и целостность отцовского
поместья, согласно завещанию, целиком перешедшего в собственность самого
Люсьена и его сестры. Присяжные обратили внимание на потрясающее сходство между
ответчиком и истцом, который был на несколько лет моложе. Поздний брат
умышленно сел как можно ближе к Люсьену. Салливановские адвокаты специально
проинструктировали его, что надо ходить, говорить, сидеть так, как это делает
сам Люсьен. Копировать его во всем. Его даже одели, как Люсьена, – в точно
такой же костюм. Этель и ее муж отрицали всякое родство своего мальчика с
Уилбэнксами, но жюри присяжных придерживалось противоположного мнения. Поздний
брат был признан законным наследником сэра Джона Уилбэнкса, имевшим право на
треть всего наследства, в том числе, значит, и на часть поместья с домом.
Люсьен, не выдержав, обложил присяжных, ударом кулака поверг выигравшего иск
позднего брата на пол и истошно вопящим был вынесен из зала суда и препровожден
в камеру городской тюрьмы. Подав апелляцию, он добился пересмотра и отмены
решения присяжных, но никак не смог отделаться от страха перед возможностью
новых судебных разбирательств, взбреди только Этель в голову изменить свои
показания. Кончилось все это тем, что Этель Туитти продолжала работать в фирме
Уилбэнкса.
Потеряв всю клиентуру, Люсьен был только доволен. Никогда в
жизни он не собирался стать, подобно своим предкам, практикующим юристом.
Больше всего на свете его привлекало уголовное право, так что мало-помалу
старая фирма начала обрастать новыми, специфическими клиентами. Люсьену
требовались дела об изнасилованиях, убийствах, похищениях детей – словом, нечто
такое, от чего все другие с радостью отказались бы. Ему нужно было чувствовать
себя защитником гражданских прав и свобод. Но вершиной его честолюбивых
устремлений было стать юристом-радикалом, пламенным радикалом, берущимся за
самые гиблые и непопулярные дела, с блеском выигрывающим их и находящимся на
гребне славы.
Он отрастил бороду, развелся с женой, сменил конфессию,
продал кому-то свое членство в местном клубе, зато вступил в ассоциацию
юристов, специализирующихся по уголовному праву, вышел из правления банка и в
течение очень короткого времени стал для Клэнтона олицетворением всех небесных
кар. Он вел изнурительные тяжбы со школами по вопросам сегрегации, с
губернатором – из-за местной тюрьмы, с городскими властями – потому что они
отказывались подметать улицы в той части города, где проживало темнокожее
население, с банком – почему это среди кассиров нет ни одного негра, с
судейскими чиновниками штата – полагая, что они склонны к ужесточению
приговоров, с фабриками – они, видите ли, не признают организованного труда.
Ему и на самом деле удалось выиграть немало уголовных дел, и не только в своем
округе. Ширилась его известность среди черного населения, беднейших белых
слоев, к нему обращались некоторые профсоюзы из северных районов штата.
Репутация упрочивалась. Он провел несколько дел, связанных с нанесением увечий
и смертью в результате несчастного случая на производстве. Семьи пострадавших
получили очень неплохие компенсации. Фирма, он сам и Этель процветали. Самому
Люсьену, однако, деньги были не нужны: он родился с ними и никогда всерьез о
них не думал. Всеми финансовыми вопросами ведала Этель.
Борьба за законность стала смыслом его жизни. Не будучи
обременен семьей, Люсьен превратился в настоящего трудоголика. Он без остатка
отдавал себя своей страсти по пятнадцать часов в день, семь дней в неделю.
Других интересов у него не было. Кроме выпивки. В конце шестидесятых он
заметил, что более всего ему по вкусу виски «Джек Дэниэлс». К началу
семидесятых он стал настоящим пьяницей, а когда в 1978 году взял на работу
Джейка, то представлял собой уже законченного пропойцу. Тем не менее он ни разу
не позволил зеленому змию вмешаться в ведение какого-нибудь дела. Нет, Люсьен
научился работать и пить одновременно. Он постоянно пребывал в подпитии, являя
собой адвоката, опасного во всех смыслах. Резкий и неуживчивый по натуре,
выпив, Люсьен просто пугал окружающих. В ходе судебного заседания он мог
запросто смутить своих коллег, оскорбить судью, наброситься с криками и
кулаками на свидетеля, а потом за все это просить прощения у жюри присяжных. Он
не уважал ровным счетом никого, и было невозможно ни запугать его, ни
шантажировать. Его опасались, потому что он мог сказать или сделать абсолютно
все, что ему взбредет в голову. В его присутствии люди предпочитали ходить на
цыпочках. Люсьену было это известно. Ему это нравилось. Он становился все более
эксцентричным. Чем больше он пил, тем более чудные трюки выкидывал и тем больше
о нем говорили, а это, в свою очередь, давало ему новый повод выпить.
С 1966 по 1978 год Люсьен нанял и уволил одиннадцать
сотрудников. Он пробовал черных, евреев, испанцев, женщин, однако никто из них
не смог с ним сработаться. В офисе Люсьен был настоящим тираном, вечно
осыпающим проклятиями своих молодых сотрудников. Некоторые не выдерживали и
месяца. Был, правда, один – его хватило на два года. Чудачества делали Люсьена
невыносимым. Это нетрудно понять: с такими деньгами он мог себе позволить быть
эксцентричным. Его же подчиненные – нет.
Джейка он нанял в 1978 году, когда тот только что окончил
колледж. Родом Джейк был из Кэрауэя, расположенного в восемнадцати милях к
западу от Клэнтона, городка с населением в две с половиной тысячи человек. У
молодого юриста были приятная внешность, консервативные взгляды, искренняя вера
в Бога и хорошенькая жена, которой не терпелось завести детишек. Люсьену было интересно,
сможет ли он выпестовать из новичка то, что ему нужно. Джейк согласился на его
предложение, однако с целым рядом оговорок: просто в тот момент он не мог найти
более подходящей работы ближе к дому.
