– Какое значение имеет время, когда речь идет о человеческой
жизни. Мы же говорим о правосудии. Больше у меня ничего нет. Хочу вас только
попросить о том, чтобы, когда вы отпустите тех двадцать человек по домам,
остальные присяжные не знали бы истинных ваших мотивов.
– Я как-нибудь справлюсь с этим, мистер Брайгенс.
Пейта тут же послали найти и привести сюда Джин Гиллеспи. Ей
вручили список из двадцати имен. Вернувшись в зал, Джин зачитала список, а
затем добавила, что названные могут отправляться домой, поскольку нужда в них
отпала. Выполнив поручение судьи, Джин вернулась в кабинет.
– Сколько их там осталось? – спросил ее Нуз.
– Девяносто четыре.
– Вполне достаточно. Уверен, что мы без труда подберем
двенадцать достойных.
– И двух не найдешь, – прошептал Джейк Эллен так, чтобы его
смог услышать и Нуз, и Норма – пусть запишет и это.
После того как его честь отпустил всех, Джейк и Эллен
вернулись на свои места в зале.
На маленьких полосках бумаги было написано девяносто четыре
имени. Затем бумажки положили в стоящий на подставке деревянный цилиндр с
ручкой. Крутанув несколько раз ручку, Джин Гиллеспи остановила цилиндр, сунула
в отверстие руку, вытащила первую бумажку и передала ее Нузу, возвышавшемуся на
своем троне, обычной судейской скамье. В полной тишине зал следил за тем, как
Нуз, чуть ли не водя своим носом по бумаге, вчитывался в имя.
– Карлен Мэлоун, номер первый! – громким и пронзительным
голосом возвестил он.
Первый ряд левой половины зала был освобожден, и миссис
Мэлоун уселась на ближайшее к проходу место. Десять рядов по десять мест в
каждом, девяносто четыре места из ста на этой половине будут заняты жюри. В
правой половине зала разместились родственники Хейли, его друзья, просто
зрители, однако больше всего было репортеров, уже строчивших в свои блокноты
первое имя. Записал его и Джейк. Миссис Мэлоун – белая, мощного телосложения,
разведенная, с невысоким доходом – по шкале Джейка оценивалась всего двумя
очками. Номер первый равен нолю, подумал он.
Джин вновь раскрутила барабан.
– Марсия Дикенс – номер два! – оповестил зал Нуз. Белая,
толстая, за шестьдесят, с непрощающим взором. Номер два – тоже ноль.
– Джо Бет Миллс – номер три!
Джейк чуть поник в своем кресле. Миссис Миллс была белой,
около пятидесяти, работала за какие-то гроши на фабричке по пошиву рубашек в
Кэрауэе. Плюс ко всему непосредственным ее начальником был чернокожий –
полуграмотный и не умеющий себя вести мужчина. У нее и на карточке стоял ноль.
Значит, номер три тоже пусто.
Джейк с отчаянием смотрел, как Джин вращает ручку.
– Реба Беттс – номер четыре!
Он вобрал голову в плечи, платком утирая лоб. Опять ноль!
– Это же невозможно, – едва слышно прошептал он, чуть
повернув голову к Эллен. Гарри Рекс качал головой.
– Джеральд Олт – номер пять.
Наконец-то Джейк улыбнулся, видя, как его самый надежный
козырь усаживается рядом с Ребой Беттс.
На лежащем перед ним списке Бакли жирной птичкой пометил
Олта.
– Алекс Саммерс – номер шесть.
На губах Карла Ли появилась робкая улыбка – рядом с Олтом
занял место первый чернокожий. Усмехнулся и Бакли, обведя имя негра аккуратным
кружком.
Следующие четверо оказались белыми женщинами, причем по
шкале Джейка выше тройки никто из них не имел. Первый ряд заполнился, и Джейк
испытывал чувство некоторой тревоги. Закон предоставлял ему право отвести из
всего состава кандидатов двенадцать человек без объяснения каких-либо причин. И
волей случая только в первом ряду ему придется шесть раз воспользоваться этим
правом.
– Уолтер Годси – номер одиннадцать, – провозгласил Нуз, но
уже не столь громко.
Годси был средних лет издольщиком, всю жизнь работавшим на
земле, и не представлял, с точки зрения Джейка, никакой ценности.
Когда Нуз закончил заполнять второй ряд, там сидели семь
белых женщин, двое негров и Годси. Над Джейком нависла угроза катастрофы.
Облегчение он почувствовал только на четвертом ряду: на Джин что-то нашло, и
она вытянула из барабана одну за другой семь бумажек с именами мужчин – четверо
оказались черными.
На то, чтобы рассадить все жюри, ушел почти час. Нуз объявил
пятнадцатиминутный перерыв, чтобы дать Джин время напечатать имена в новом
порядке. Джейк и Эллен просматривали свои записи и пытались соотнести фамилии
присяжных с лицами тех, кто их носил.
Гарри Рекс сидел за столом со справочной юридической
литературой и, заслышав каждое новое имя, принимался торопливо писать что-то в
своем блокноте. Понимая ход мыслей Джейка, он был с ним полностью согласен:
ситуация развивается не в их пользу.
Ровно в одиннадцать Нуз вновь занял свое место, в зале
воцарилась тишина. Кто-то предложил судье воспользоваться микрофоном, и Нуз
установил его в нескольких дюймах от своего носа. По залу поплыл гнусавый,
отвратительный голос: судья задавал десятки обусловленных процедурой вопросов.
Представив членам жюри Карла Ли Хейли, он поинтересовался, не является ли
обвиняемый чьим-то родственником или знакомым. Нуз понимал, что Хейли теперь
знают все, однако все же нашлись два человека, признавших, что были знакомы с
ним еще до майских событий. Затем Нуз сказал несколько слов о юристах,
принимающих участие в процессе, кратко объяснил суть предъявляемых мистеру
Хейли обвинений. Ни один из будущих присяжных не заявил, что впервые слышит о
деле Карла Ли.
Нуз все говорил и говорил и только в половине первого
объявил перерыв на обед до двух.
* * *
Делл доставила им горячие сандвичи и чай со льдом. Джейк с
благодарностью обнял ее и велел ей прислать ему счет. Не обращая внимания на
еду, он принялся раскладывать на столе карточки с фамилиями присяжных в том
порядке, в котором они сидели на своих местах в зале. Гарри Рекс с ходу
атаковал сандвич с сыром и ростбиф.
– Как же нам не повезло с жеребьевкой, – сокрушался он с
набитым до предела ртом. – Ужасно не повезло.
Положив на стол все девяносто четыре карточки, Джейк сделал
шаг назад и окинул взглядом свою работу. Эллен стояла чуть сбоку и задумчиво
жевала ломтики обжаренного в масле картофеля. Глаза ее тоже были устремлены на
карточки.
– Как же нам не повезло с жеребьевкой! – Гарри Рекс влил в
себя целую пинту ледяного чая.
– Не мог бы ты помолчать? – рявкнул на него Джейк.
